Я подарю тебе свое разбитое сердце

Субботний день с самого утра обещал быть хорошим. Во-первых, сегодня заканчивается первый этап моего лечения. Мне устранили лейкемические клетки из крови и костного мозга, так что теперь меня ждет неделя восстановления. Чувствую ли я себя лучше? Определенно, да. Внешне я все еще выгляжу плохо, но не настолько, чтобы мне не хотелось смотреть на свое отражение в зеркале. Всю ночь я думал о том, что делать с Милс. Как мне созвониться с ней по видеосвязи со своей лысой головой. Сначала я хотел отпроситься на пару минут на улицу и скрыть голову под капюшоном или шапкой, но я знал, что мне откажут, так как у еще слишком слаб, поэтому мне не пришла идея лучше, чем надеть парик. Вчера вечером, перед тем как Линда собралась домой, я попросил ее зайти в несколько магазинов и купить несколько париков, дал ей денег и рассказал о предпочтениях. Она смотрела на меня с глазами полными непонимания, но все же согласилась выполнить мою просьбу. Утром она зашла в палату и протянула пакет, в котором лежало пять разных париков. Кажется, они были сделаны из настоящих волос, потому что они не были похожи на солому у кукол.

— Зачем тебе это? — спросила девушка.

— Не хочу показываться своей девушке в таком виде, — я показал на голову.

Линда несколько минут молча на меня смотрела, а затем развернулась и направилась к двери.

— Ты такой баран, — произнесла она и вышла в коридор.

Я не мог с ней поспорить.

Во-вторых, сегодня будет развлекательный вечер, на который она меня пригласила. Несмотря на то, что я в больнице лежу уже чуть больше месяца, я знаком здесь далеко не со всеми. Доктор Бэрроуз и Линда в голос твердят мне, что мне необходимо общение, чтобы я как-то мог отвлекаться от того, что со мной происходит, поэтому я с радостью согласился пойти. Встреча запланирована на семь часов, сразу после ужина.

И, в-третьих, мне сказали точные даты моего пребывания здесь. Еще полтора месяца. Всего полтора месяца, и я наконец увижу Мили. Смогу прижать ее к себе так крепко и поцеловать так нежно.

Моя девочка… Я скоро буду дома…

После завтрака до самого обеда я был в своей палате. После препаратов на меня накатила сильная усталость, поэтому несколько часов я просто проспал. Далее я читал и немного поработал за ноутбуком.

Ближе к ужину мне мне захотелось сходить на первых этаж и купить газированную воду, поэтому я накинул на себя халат и вышел из палаты. В коридоре так и продолжали ходить люди, некоторые пациенты сидели в инвалидных креслах и жалобно смотрели по сторонам. Я завернул за угол, за которым находилась лестница, и увидел вдалеке Клариссу, стоящую около пожилой женщины, сидящей в инвалидном кресле. На вид ей было лет восемьдесят. Ее лицо было закрыто руками, плечи тряслись, а из уст доносились тихие стоны вперемешку с плачем.

— Когда ты уже встанешь на ноги, старая дура! — женщина пнула коляску ногой.

Слезы старой женщины катились по её щекам. Я мог видеть, как её дрожащие губы немо шептали о помощи. Что она испытывает? Чувство стыда, унижения, полной утраты контроля над своей жизнью? Я был поражён тем, насколько глубоко такое поведение может уничтожить человеческую душу. Разве это не тот самый момент, когда мы должны быть более человечными, чем когда-либо? Кларисса стояла рядом, с ухмылкой на губах, подобно хищнику, наслаждающемуся своей жертвой. Ее голос звучал остро и пронзительно, как скрипка на самом высоком регистре. Каждый ее выкрик, каждое оскорбление сбивало с толку. Мой разум наполнился яростью и растерянностью. Невозможно было понять, как кто-то может так жестоко обращаться к страдающему человеку.

— Когда ты сдохнешь, никто даже не придет на твои похороны! У тебя никого нет, потому что никому не нужна обуза!

— Прошу…, — прошептала пациентка, хватаясь за сердце.

Я двинулся к ним. Кларисса, заметив меня, сразу побелела, понимая, что я видел происходящее.

— Ты что себе позволяешь?! — я не собирался переходить на «ты», но в данном случае мне было все равно.

— Я… Что ты здесь делаешь, Стефан? Это крыло не для прогулок!

— Я спросил тебя: какого черта ты творишь?!

Я присел на корточки и заглянул в глаза несчастной бабушки. Ее губы дрожали, а веки были полуоткрыты. Она боролась за свою жизнь, не желая покидать этот мир, поэтому я довольно резко оттолкнул медсестру в сторону и повез пациентку в главный холл.

— Эй! Тебе не положено…

— Заткнись!