Я подарю тебе землю

— За наши будущие победы! За наши завоевания и союзы, которые приведут к еще большему процветанию нашего графства, и лично за вас, мой дорогой советник Бернат Монкузи, чья дальновидность и проницательность принесли нам такую удачу!

Советник, раздувшийся от гордости, словно жаба, принимал поздравления присутствующих, поддержавших тост своего сеньора — пусть даже и не все при этом были искренни, но весьма учтивы. Лишь два человека в зале не подняли бокалы. Первым был Эудальд Льобет, духовник графини, который держал себя со спокойным достоинством. Другим — Марсаль де Сан-Жауме, переживший немало горестей за время пребывания в заложниках, теперь он чувствовал себя забытым, неоцененным и униженным.

Гости, отяжелевшие от съеденного и едва держась на ногах от выпитого, один за другим покидали дворец.

Наконец, оставшись вдвоем в уединении алькова, графская чета смогла спокойно поговорить. Сидя перед зеркалом, графиня расчесывала рыжие волосы гребнем из слоновой кости и коралла; граф уже лежал в постели, с нетерпением ожидая графиню, чтобы вместе с ней отпраздновать окончание этого прекрасного дня. Но его жена не спешила.

— Рамон, супруг мой, я готова вам рукоплескать. Я всей душой восхищаюсь, как вам удалось при таком стечении неблагоприятных обстоятельств превратить всё в блистательную победу.

— Благодарю. Нам причитается треть от полученной суммы, десять тысяч мараведи. Из остальных я выплачу долг, который висит на нас после приобретения Каркассона и Раза, а также расплачусь с войсками и союзниками: пусть все знают, что граф Барселонский всегда выплачивает долги, — рассуждал граф, сидя на кровати и любуясь отражением жены в зеркале. — Альмодис, я знаю, что всегда могу рассчитывать на вашу помощь. Говорю вам это, как своему боевому товарищу; вы ведь не просто жена воина.

— Ну, если вы считаете меня своим боевым товарищем, то почему бы вам не вознаградить и меня?

— Что я могу вам предложить? Все, чем я владею, и так принадлежит вам.

— Разумеется, — с улыбкой ответила Альмодис. — Но у меня тоже есть определенные обязательства.

— И насколько велики эти обязательства?

— Во-первых, бесплатная похлебка, которую я ежедневно раздаю беднякам в церкви, весьма дорогое удовольствие для моего кармана; во-вторых, женские монастыри, которым я покровительствую, тоже требуют немалых расходов; и, наконец, хотя я стараюсь об этом не говорить, у меня есть свои маленькие женские капризы.

— И насколько велик мой долг?

— Я могла бы удовольствоваться двадцатой частью вашего дохода.

— Это очень большие деньги, дорогая супруга.

Альмодис встала, сбросила халат и, прикрытая лишь распущенной гривой рыжих волос, направилась к огромному ложу.

— Полагаю, не дороже того удовольствия, которое я собираюсь доставить вам сегодня ночью.

— Как всегда, вам удалось меня убедить, дорогая. Не говоря уж о том, что именно эту ночь мне бы не хотелось провести за дверями нашей спальни.

89

Иудины сребреники

Бернат Монкузи не находил себе места от бешенства. Он знал, что прибыли еще два корабля с драгоценным грузом, который дал возможность освещать город в ночное время, и Марти Барбани — несомненно, с согласия вегера, посмел ничего ему об этом не сообщить. Таким образом, Бернат имел случай убедиться, что Марти не шутил, и то, что казалось пустой бравадой зарвавшегося юнца, на самом деле — суровая реальность. К тому же новый владелец лавок Марти отказался платить пошлину. Ели этот наглец полагает, будто может безнаказанно смеяться над ним, то он сильно заблуждается. Никто во всем графстве не смеет смеяться над Бернатом Монкузи — тем более сейчас, когда к нему особенно благосклонны звезды, когда сама судьба ему улыбается, а граф лично представил его самым могущественным семействам графства.

Хорошо еще, что этот наглец, посмевший угрожать ему судом, не сможет осуществить свои угрозы. Даже если он все же подаст жалобу в суд, ни один судья не возбудит дело. Кроме того, ни один человек, не имеющий дворянского герба или звания графского советника, не имеет права судиться с ним. Несомненно, следовало бы воспользоваться своим положением, чтобы наставить этого глупца на путь истинный. Бернат не готов отказаться от тех выгод, что приносит торговля черным маслом, а в будущем, как подсказывало ему чутье и опыт, доходы от нее станут поистине баснословными.

Бернат, прекрасно знавший слабости графа, решил в тот же вечер воспользоваться ими, усыпив бдительность своего сеньора при помощи лести, и втянуть его в рискованную игру.

Он явился во дворец, богато разодетый, и, войдя в приемную, долго расхаживал туда-сюда под расписным потолком, слушая, что говорят о нем другие просители. Он благоразумно удалился в дальний конец приемной, и к тому времени, когда его пригласили в зал, толпа уже успела вдоволь обсудить, что его даже на аудиенцию вызывают вне очереди.

Двери открылись, советник со всей живостью, насколько позволяло грузное тело, проследовал через огромный зал и, остановившись на почтительном расстоянии от графа, низко поклонился.