Я - подводная лодка!

- Для нас, медиков, эта операция началась ещё в Севастополе. Мы были на сборах специалистов АСС1 флота, когда вдруг объявили: в вашем регионе, в акватории Владивостока, затонула лодка. Состояние у нас было близкое к шоку - мы знали: там специалистов нашего профиля никого не было, все - в Севастополе: начальник аварийно-спасательной службы, старший водолазный специалист флота и я, флагманский физиолог. Бригада из нескольких специалистов, которая оставалась во Владивостоке, и приняла на себя первый удар. Надо было срочно подключиться к ним.

Перелет занял около четырнадцати часов. Во Владивосток прилетели в четвертом часу ночи двадцать третьего октября. Сразу приехали на командный пункт флота.

А тут на КП флота нас ошеломили: С-178 все ещё находится под водой, все в том же аварийном положении, а в ней - люди!

Главное место нашей работы - на спасательных кораблях. Там мы выяснили: люди находятся под водой уже около тридцати часов, израсходовали процентов на семьдесят запас средств регенерации воздуха. Из тех, кто остался в живых, человек двадцать, собраны в первом отсеке, давление в нем поднято. Старший на борту затонувшей лодки - начальник штаба бригады. Его доклад был более-менее бодрый, уверенный: обстановка в целом ничего, терпима, мы сознаем, что помощь нам будет оказана, поэтому паники нет.

Это был последний сеанс радиосвязи. Потом буй оборвало, связь прекратилась. Но что, перестукиваясь, можно сказать?! Набор команд, и только. Подводники решили выпустить через торпедные аппараты двух человек: начальника РТС и матроса. Мы их и подняли: капитан-лейтенанта Иванова и матроса Мальцева. В это время на лодке принимают решение прошлюзовать ещё одну тройку. И, не известив нас, тройка вышла. Кончилось все трагически волна, шторм, ветер... Короче, тройку эту мы так и не увидели...

Через какое-то время подводники вывели через торпедный аппарат на поверхность ещё троих: начальника штаба бригады и двух наиболее ослабевших членов экипажа. Один из них - лейтенант Ямалов, мальчишка, первый выход в море на первой в своей жизни лодке, и надо же сразу попасть в такую переделку! На поверхность вышли двое: лейтенант Ямалов и матрос Микушин. Состояние у них было вполне сносное. Они четко докладывали, что вышел с ними и начальник штаба. Однако Каравекова, несмотря на все наши усилия, найти не удалось. И только потом мы определили, что он остался в лодке.

Ну, коль скоро мы понимали, что иной возможности выхода из лодки нет, то передали подводникам распоряжение затапливать отсек и выходить через торпедный аппарат...

Здесь тоже было много тревожных моментов. Во-первых, по нашему расчету отсек должен был затопиться где-то в пределах пятидесяти минут, ну плюс-минус двадцать-тридцать. Ну максимум полтора часа в общей сложности. Но, к сожалению, затопление растянулось куда дольше. Во-вторых, к моменту выхода лимит работы водолазов-спасателей на глубине стал подходить к концу. Все предыдущие пары полностью отработали весь свой установленный срок работы на этот день. Следовательно, работать смогут в лучшем случае через восемь часов - это максимальное сокращение всех допустимых по физиологии сроков. Водолазов мы подняли.

Третий момент. Подлодка-спасатель "Ленок" по техническому состоянию находилась тоже на пределе. Аккумуляторные батареи почти сели. Механики "Ленка" тем не менее доложили, что постараются продержаться под водой ещё четыре часа.

Мы, медики, тоже готовились к приему. Считали, что там ещё шестнадцать-семнадцать человек. Очевидно, все они пойдут лавиной, потоком. Значит, надо держать у передней крышки торпедного аппарата максимальное количество водолазов, лучше всего, конечно, четырех, чтобы они могли каждого выходящего брать и заводить в лежавшую рядом лодку-спасатель.

Мы понимали, что подводнику, только что вышедшему из аварийной лодки, снова лезть в какие-то люки - психологически трудно, тем более что его всеми правдами и неправдами водолазы будут затаскивать в тесную шлюзокамеру, а он, подводник, видя над собой проблески поверхности, небо, станет всячески сопротивляться, стремясь всплыть побыстрее... Так оно и произошло. Подводники стали выходить лавиной, бессистемно...

Как назло, у четверки водолазов, дежуривших у торпедного аппарата, кончились все предельные и запредельные сроки пребывания под водой, они замерзли, и, чтобы не загубить их, пришлось отправить ребят на лодку-спасатель и выпустить последнюю пару. Теперь у нас в запасе не оставалось ни одного водолаза, годного для подмены. Ждем выхода подводников, ждем наверху и на грунте. А их все нет и нет.

Уже и у этой, последней, пары истекает предельный срок нахождения в воде. Быть под водой им оставалось только десять минут. Через десять минут им следует возвращаться в лодку-спасатель, а лодке всплывать, иначе ей самой придется оказывать помощь. И в этот момент, ко всеобщей радости, раздается доклад от водолазов: "Пошли, пошли подводники! Сыплются как горох... Они идут, они идут лавиной, они идут... Они сопротивляются, они дерутся, не хотят заходить в шлюзокамеру!"