Я - подводная лодка!

Механик вне себя от радости. Командир разрешил всплытие. Всплыли. Железяку втащили в ограждение рубки. Фомин, присев на корточки, снаряжает электрод. Времени в обрез - до первого самолета. В любую секунду нужно успеть забросить все хозяйство в люк и погрузиться. Механик подсвечивает Фомину фонариком. Ночное море свежо - качает, брызги разбитых о рубку волн летят сверху, патрубок с трещиной ерзает по мокрому обрешетнику. Не долбануло бы током - всюду соленая вода...

Фиолетовое пламя гасит звезды над нами. Представляю сейчас, какое это зрелище со стороны: посреди ночного моря вспыхивают вдруг иссиня-белые глазницы рубочных иллюминаторов - четыре огненных квадрата. Неизвестное явление природы. Так рождаются легенды и мифы о морских чудовищах.

Патрубок с неостывшим малиновым швом осторожно спускают в люк. Вслед за ним лезет матрос Фомин - лучший сварщик города Киева и Средиземного моря...

Все-таки жаль расставаться с довольно спокойной позицией, где "пропахали" под водой больше месяца. Она простиралась южнее Антальи, а на западе - до Родосской котловины. Лодка наша "парила" в глубине над восточной оконечностью подводного средиземноморского вала.

На очередном подвсплытии старпом увидел в перископ гористый остров. Это Устика. Два маяка, одна церковь и несколько домов, судя по карте. Древнее пристанище местных пиратов. Очередной остров сокровищ.

Мы идем с опережением назначенного времени на 4 часа. Сделали обратный разворот, чтобы выбрать время и пройти контрольную точку, как положено. Просто штурмана, наши "сусанины" и "матросы железняки" взяли точку отсчета не ту, что указал командир, а другую. Теперь в кают-компании их всячески донимают. Доктора достают за тараканов-стасиков, меня за барахлящую киноустановку, помощника - за унылое меню.

- С тех пор, как Федя стал отращивать бороду, в меню сплошные каши по-монастырски. Не иначе в монахи записался.

- Неправда, к чаю он приходит всегда со своей шоколадкой.

- Со своей шоколадиной...

Аппетит пропал почти у всех. Обедать в кают-компанию приходят два-три человека. В умывальнике пластиковые мешки для мусора набиты несъеденным харчем под завязку. На радость местным акулам...

Командир терпеть не может "сгущенку", уверяет, что от неё бывает язва желудка.

В 16.10 акустики доложили, что по пеленгу 40 прослушивается гидролокатор надводного корабля. Вот уже четвертый час сопровождает нас его унылое свиристенье. Корвет или эсминец мешает нам занять свою позицию. И это понятно - мы в самом логове 6-го флота. Тирренское море - это просто его большая гавань. Под Неаполем - в Гаэте - его штаб. На Корсике, Сардинии, Сицилии - его аэродромы. Тяжко нам здесь придется, тем более что зарядку мы сможем бить одним-двумя дизелями.

Всплыли. Но тут же по курсу работа корабельного радара. Сила сигнала - два балла. Вот оно, Тирренское море!

Теперь никаких ночных переходов. Будем всплывать только "на звезды и мусор". Определили звезды, выбросили пробитые мешки с харчем и отработанную регенерацию, провентилировали отсеки - и извольте погружаться до следующей полуночи.

Далеко-далеко помигивает один из маяков Устики. Штурман берет на него пеленг через перископ.

Внизу - под мостиком - в ограждении рубки зрелище, достойное иллюстрации к Дантову аду. В тусклом свете приборной подсветки густо клубится сигаретный дым, в нем толкутся полуголые фигуры в трусах, а из зева стального колодца вылезают все новые и новые грешники. Кто обрек их на это истязание - пропускать дым через легкие? Торопятся надышаться никотином. Через несколько минут уйдем под воду.

Погрузились на глубину 120 метров.

- ПЛАРБой пахнет, - замечает механик.

И он прав. Тут вполне ловное место, тут и в самом деле можно засечь подводный атомный ракетоносец.

Попискивание супостатского гидролокатора напоминает скрип буфетной дверцы. Оно действует на нервы всем, и особенно командиру. Я его прекрасно понимаю - только-только занять позицию и тут же быть поднятым. Это ужасно. Вся наша беспорочная пока многомесячная "автономка" сразу пойдет насмарку. Но ещё не вечер... Заглядываю в рубку акустика. Миша Плетнев не отрывается от экрана.

"Пиннь... Пиннь"... Зелененькая точечка на экране индикатора при приеме посылки вытягивается на секунду в черточку, а черточка превращается в пляшущий эллипс, а потом постепенно затихает - до нового импульса: "Пиннь... Пиннь"...

Ищут. Нас. Очень настырно и очень старательно. Но поскольку интенсивность шума винтов не меняется, нас ещё не засекли. Крадемся на полуторастометровой глубине под слоем скачка.

После обеда проверка зачетных листов у офицеров по знанию устройства корабля. За все походные месяцы только Леня Ларин сдал 3 вопроса из 24. У остальных в листах - девственная белизна.

За вечерним чаем дружно ругали Екатерину Вторую. Не продай она Аляску, не болтались бы мы в Средиземном море по полгода. Ходили бы на месяц в Северную Атлантику, и баста1.

Мы галсируем в 32 милях от Устики на север. Это все равно как американцы сторожат нас у выхода из Кольского залива.