Я - подводная лодка!

Ночью на мачте одного из десантных кораблей вспыхнул синий огонь знак того, что он заступил в дежурство по ПВО. Мы избавлены от этой повинности тем, что лишены начисто любых зенитных средств. На случай войны будут выданы переносные комплексы типа "Игла" или "Стрела". Успеть бы только получить... Успеть бы хоть один "орион" завалить. Они уже с вечера кружат над якорной стоянкой...

На эсминце горн играет спуск флага. Под заливистое курлыканье солнце медленно садится за кипрские горы. Днем их почти не видно. Но на фоне красного солнечного диска вдруг четко прорисовалась двугорбая вершина...

Ночь выдалась беспокойная - течение развернуло нас почти "бульбой" в борт эсминцу. Несколько раз играли тревогу и отходили во избежание навала настолько, насколько позволяли концы. А потом все повторялось сначала.

Утром снялись с бакштова, отошли и попытались стать на собственный якорь. Но у лебедки отвалился указатель длины якорь-цепи. Командир помянул с мостика матушку боцмана. Якорь-цепь травили по смычкам. Под килем - 70 метров. Экие пустяки после наших километровых глубин.

Сходили со старпомом на шлюпке, спущенной с эсминца, к десантным кораблям за новыми фильмами. Заодно облазили их сверху донизу. Черноморцы из Севастополя. В танковом трюме стоят три "шестьдесятдвойки", выкрашенные под цвет ближневосточных равнин - желто-зелеными пятнами. Танковый взвод и взвод морской пехоты. Изнывают ребята под своим раскаленным железом так же, как и мы.

От десантников пошли на эсминец в гости к командиру. Эсминец тоже черноморский, старый, выведенный из консервации по причине обострения международной обстановки. Неделю назад он конвоировал до Александрии теплоход "Украина" с интуристами на борту. Теплоход этот обстреляли, пытаясь захватить заложников, два палестинских катера под ливанским флагом.

Последние новости: "Нимиц" вышел из Танжера. Крейсер "Жданов" сопровождает наш первый авианосец "Киев" где-то северо-западнее Кипра. "Киев" совершает свой самый первый дальний поход - переход из Севастополя в Североморск, к новому месту службы. Говорят, что у нас могут взлетать с палубы пока что всего два летчика.

Пили чай в каюте командира эсминца. Вдруг долгий трезвон колоколов громкого боя.

- Что это? - спросил наш механик.

- Как что? - удивился командир эсминца. - Боевая тревога.

Мы уже отвыкли. Нам кажется, что если мы благоденствуем, то и весь мир благоденствует вместе с нами. Командир поднялся, мы распрощались и на свое любимое "железо".

Эсминец снялся с якоря и ушел на слежение за авианосцем "Америка". Мы же остались на рейде старшими. Хо-хо! Теперь никто не запретит нам купаться в море. Купание в открытом море категорически запрещено начальниками всех рангов. А вдруг кто утонет? Но разве можно удержаться от такого соблазна после северов, после многомесячного пекла в душных жарких отсеках не окунуть свои тела в самое лазурное из всех морей?

Главное, принять все меры предосторожности. Плавать будем попарно вдоль борта, так, чтобы не было видно с других кораблей. Из кормового отсека вытащили надувную шлюпку - назначили её дежурным спасательным плавсредством. На мостик поставили бойца с автоматом - на случай появления акул. Отвалили носовые рули глубины. С них, как с тумбы в бассейне, стартовала первая пара.

Мы нырнули вместе с Симбирцевым. Я надел резиновые очки от ПДУ (портативного дыхательного устройства). Вокруг и подо мной густая голубизна венецианского стекла. Жутковато при мысли, что ты посреди Средиземного моря и под тобой трехкилометровая бездна...

Борт подводной лодки, изрядно обросший ракушками, просматривается вперед метров на десять. А в глубину он и вовсе виден весь до самого киля. Вода скрадывает его истинные размеры и окургуживает его полукруглый обвод до обхвата большеразмерной трубы. Пронзительные солнечные блики пляшут по ободранному сурику. Очертания лодки крайне неустойчивы - все линии зыбки, дрожат, ходят из стороны в сторону... Воздух возносится чередой хрустальных шариков и шаров. Иногда они сливаются в сплошные пузырчатые шлейфы, будто за нами тянутся ленты диковинной серебристой икры. Вдруг что-то длинное черное извилистое стремительно взвинтило воду поодаль от меня. Инстинктивно бросился под борт лодки. Что это было - мурена? Морская змея? Средиземноморский угорь?

Симбирцев ничего не заметил. Может, померещилось? Но нырять как-то расхотелось...

На носовой палубе натянули тент и поставили столик для доминошников. Курорт, да и только! Конечно же, все пообгорели на жгучем солнце до красноты и теперь ходят в самодельных белых бурнусах из разовых полотенец, вправленных под пилотки, как скобелевские солдаты в Туркестане.

Мичман Маврикин, кок-инструктор, доложил, что из "сухой провизионки" исчезли две банки дрожжей. Это очень опасная пропажа, если учесть, что со времен погрузки продовольствия в шестом - седьмом отсеках "затерялся" ящик сахара. Братва вовсю готовится к встрече Дня флота и корабельного праздника. Брага, конечно, уже где-то заквашена. Найти её вовремя и уничтожить - наша задача.