Я - подводная лодка!

Без малого тридцать лет езжу я на Северный флот. Знаю его и изнутри, и со стороны. Это мой родной флот. Мне повезло служить под флагом адмирала флота Георгия Михайловича Егорова. Мне повезло увидеть Северный флот в начале XXI столетия под трехзвездным флагом адмирала Вячеслава Попова. Между ними - череда возглавлявших его адмиралов. Одни уходили с почетом, другие, как предшественник Попова, с позором, побывав под следствием "за злоупотребление служебным положением".

О Попове один бывалый мичман, знавший что к чему на флоте, сказал коротко: "Не вор!" По нынешним временам - отменная характеристика. Но этого мало... За плечами Попова - 25 боевых походов в Атлантику, 8 лет жизни, проведенных в общей сложности под водой, в прочном корпусе...

Командовать самым мощным флотом России - Северным - адмирала Попова назначил Президент и благословил Патриарх Всея Руси в январе 1999 года. Сюда, на Север, Попов пришел ещё курсантом и все свои офицерские, адмиральские звезды "срывал" здесь, то в Атлантике, то подо льдом, то под хмурым небом русской Лапландии. Ох и колючие же были эти звезды...

Из бесед с адмиралом В.Поповым:

- Первая моя - лейтенантская - "автономка" прошла в западной Атлантике, в так называемом Бермудском треугольнике. Ходил я туда командиром электронавигационной группы или, говоря по-флотски, штурманенком. Первый корабль - атомный подводный ракетный крейсер К-137, первый командир - капитан 2-го ранга Юрий Александрович Федоров, ныне контр-адмирал запаса. Ходили на 80 суток и каждый день готовы были выпустить по приказу Родины все 16 своих баллистических ракет.

Никаких особых причуд Бермудский треугольник нам не подбросил. Но все аномалии поджидали нас на берегу. Дело в том, что лейтенант Попов женился довольно рано на замечательной девушке Елизавете. И та подарила ему дочь. Лиза героически осталась меня ждать на Севере в одной из комнатушек бывшего барака для строителей. Жилье то ещё - в единственном окне стекол не было, и потому я наглухо забил его двумя солдатскими одеялами. Топили железную печурку. Общая параша на три семьи... Но были рады и такому крову. Хибара эта стояла в Оленьей Губе, а я служил за двенадцать километров в поселке Гаджиево. Как только мне выпадал сход на берег, вешал я на плечо "Спидолу", чтоб не скучно шагать было, и полный вперед с песней по жизни. Транспорта никакого. Приходил я домой далеко за полночь, брал кирку и шел вырубать изо льда вмерзший уголь, топил "буржуйку", выносил парашу, если наша очередь была. На всю любовь оставался час-другой, а в шесть утра - обратно, чтобы успеть на подъем флага...

...В общем, отплавали мы без происшествий. Вернулись в Гаджиево. Меня, как семейного, отпустили с корабля в первую очередь. Да ещё с машиной повезло: за уполномоченным особого отдела, ходившим с нами на боевую службу, прислали "газик". А особист у нас был душевным человеком, бывший директор сельской школы, его призвали в органы КГБ и направили на флот. В годах уже старший лейтенант, пригласил в машину - подброшу по пути. Едем, все мысли в голове, как обниму сейчас своих да подброшу дочурку... Приезжаем в Оленью Губу, а на месте нашего барака - свежее пепелище. У меня сердце заныло - что с моими, где они? Особист меня утешает: спокойно, сейчас разберемся... И хотя сам торопился, в беде не бросил, стал расспрашивать местных жителей: что да как. Выяснилось: барак сгорел месяц назад от короткого замыкания в сети. По счастью, никто не пострадал. А семью лейтенанта Попова отправили во Вьюжный, там её приютили добрые люди. Через полчаса я смог, наконец, добраться до своих... Но на этом приключения не кончились. В том же, 1972 году произошла одна из самых страшных трагедий нашего флота: на атомном подводном ракетоносце К-19 вспыхнул жестокий объемный пожар, в котором погибли 28 моряков. История той аварии ныне хорошо известна, о ней написаны книги и песни...

- "Спит девятый отсек, спит пока что живой..."

- Да, именно эта. Слова и музыка народные, хоть и секретилось все тогда. Впрочем, мы-то знали немало, поскольку были с К-19 в одном походе и вернулись в базу почти одновременно. Мне даже пришлось участвовать в обеспечении похорон погибших матросов в Кислой Губе.

Вскоре после этого печального события мы с Лизой улетели в отпуск домой, в Вологду. Транспорта в город не было, и я позвонил из аэропорта маме...

"Господи, - ахнула она. - Ты где?! Стой на месте, никуда не уходи! Я сейчас приеду!"

Я позвонил Лизиной маме, теще. Реакция та же:

"Слава, ты?! Господи, будьте на месте, я сейчас приеду!"