Я пойду одна

— Зан, ты мне говорила, что Кевин Уилсон согласился повременить с принятием решения о выборе между тобой и Бартли. Насчет тех квартир…

— Да. Но думаю, что все эти фотографии в утренних газетах, где меня увозят на «скорой», уже определили финал. Я очень удивилась бы, если бы к сегодняшнему полудню у него остались хоть какие-то сомнения.

— Наверное, это действительно так, только я не об этом, — пылко проговорил Джош. — Зан, как ты могла закупать все эти ткани, мебель и гобелены для тех квартир, не получив заказа?

— Это что, шутка такая? — неживым голосом спросила Морланд.

— Мне бы очень этого хотелось. Ты оформила заказ на ткани, гобелены, штучную мебель, фурнитуру для окон и дверей… Бог мой, ты заказала вообще все! Мы получили извещение о доставке тканей. Дело даже не в деньгах. Куда мы все это денем?

— Но поставку никогда не начинают, не получив денег, — возразила Зан и тут же подумала: «Я, по крайней мере, смогу доказать, что это уж точно ошибка!»

— Зан, я уже позвонил на фабрику Веллингтона. У них есть письмо от тебя с просьбой отложить обычную предоплату в десять процентов, потому что сейчас очень важно время. Там говорится, что ты рассчитаешься полностью, как только вступит в силу контракт с Уилсоном. Мол, Кевин уже подписал бумаги и скоро ты вышлешь им чек. — Джош схватил со стола какой-то листок. — Я их попросил прислать факсом копию твоего письма. Вот она. На нашем бланке и с твоей подписью.

— Но я его не писала, клянусь жизнью, и ничего не заказывала для тех квартир! — возразила Зан. — Я вообще получала от наших поставщиков только образцы обивочных тканей, драпировок и стенных гобеленов, рисунки оконной фурнитуры и орнаменты персидских ковров, которые могла бы в будущем использовать для работы.

— Зан, — начал Джош, но тут же покачал головой. — Послушай, я тебя люблю, как родную сестру. Мы должны немедленно связаться с Чарли Шором. Когда звонил на фабрику Веллингтона, я думал, что кто-то там просто ошибся. Теперь они будут беспокоиться из-за оплаты. Ты действительно отправила минимальную сумму, чтобы сохранить за собой те ковры и кое-что из предметов антиквариата, значит, должна была выписать чек с личного счета.

— Я не отправляла этого письма и не подписывала ничего, никаких чеков, — сказала Зан очень тихо. — Я не сумасшедшая. — Она увидела, как на лице помощника отразились недоверие и тревога. — Джош, я готова позволить тебе уволиться. Если все это выльется в скандал и наши поставщики начнут судебное преследование, я не хочу, чтобы ты оказался вовлеченным во все это. Они могут и тебя обвинить в мошенничестве вместе со мной. Так что почему бы тебе не собрать свои вещички и не отправиться восвояси?

Джош уставился на нее во все глаза, не в силах выговорить ни слова, и тогда Зан саркастическим тоном добавила:

— Соглашайся. Ты ведь думаешь, что я похитила собственного сына и сошла с ума. Кто знает, а вдруг я опасна? Может, я шарахну тебя дубинкой по голове, как только ты повернешься ко мне спиной?

— Зан! — рявкнул Джош, наконец опомнившись. — Я не собираюсь от тебя уходить и намерен найти способ помочь тебе!

Вдруг резко и зловеще зазвонил телефон.

Грин снял трубку, послушал, потом сказал:

— Ее пока что нет. Я ей все передам.

Зан наблюдала за тем, как Джош записывает какой-то телефонный номер.

Положив трубку, он сказал:

— Зан, это звонил детектив Билли Коллинз. Он хочет, чтобы ты сегодня вместе со своим адвокатом пришла в полицейский участок Центрального парка, причем как можно скорее. Я прямо сейчас свяжусь с Чарли Шором. Рановато, конечно, но он мне говорил, что всегда приходит в свой офис в половине восьмого.

«Вчера я потеряла сознание и не хочу, не могу допустить, чтобы это опять случилось», — подумала Зан.

Ночью, когда Уилли отвез ее домой, она лежала в постели в полном и абсолютном отчаянии. Единственная маленькая лампочка в ее спальне освещала фотографию Мэтью. Александра почему-то то и дело вспоминала сострадательный взгляд того священника, друга Альвиры.

«Я вела себя невежливо с ним, — думала Зан. — А ведь у меня было такое ощущение, будто он хотел мне помочь. Монах сказал, что помолится за меня, а я попросила обратиться к Господу за Мэтью. Отец Эйден взял меня за руку и как будто дал мне благословение. Может быть, он старался помочь посмотреть правде в лицо?»

Всю эту долгую ночь, не считая кратких мгновений забытья, Зан смотрела на фотографию Мэтью.

Когда начался рассвет, она тихо сказала:

— Малыш, я вообще-то не верю, что ты до сих пор жив. Я всегда клялась, что почувствую, если ты умрешь, но просто обманывала себя. Ты умер, и для меня тоже все кончено. Я не понимаю, что происходит, но у меня больше нет сил бороться. Наверное, все эти долгие месяцы я в глубине души на самом деле верила, что тебя схватил какой-то мерзавец. Он обидел, а потом убил тебя. Я даже не думала, что дойду до такого, но вот тут у меня пузырек таблеток снотворного, и оно поможет нам с тобой воссоединиться. Пора это сделать.