Я полюбил тебя в Нью-Йорке

– Ты права, – туманно вставила бабушка. – Никогда не наступит тот день, когда мы почувствуем свободу от этого груза. Мы будем нести его до конца жизни, – её голос знаменовал обреченность. Амелия после этих слов внезапно почувствовала жалость к ним. Она же как никто другой должна понимать их положение. Если бы и она могла исправить свою ошибку.... и если бы ее могли простить.....

Комната Аурелии по своему интерьеру очень отличалась от заданного декора во всем доме. Если все другие комнаты были оформлены в стиле классицизма, характер этой спальней носил совершенно другой окрас, который можно было охарактеризовать тремя словами – модерн, прованс и гармония, то есть гармоничное сочетание мебелей современного дизайна( по меркам тех лет) и стиля прованс.

Всю центральную часть комнаты занимала компактная мягкая кровать с прикроватными тумбочками с обеих сторон, у окна располагался аккуратный стеллаж с книгами и аудио дисками и огромный шкаф напротив кровати.

Амелия открыла шкаф. Там до сих висели вещи её мамы.

– Мы здесь ничего не трогали. Всё как она оставила после своего последнего ухода. Мы даже постель не меняли, – говорила бабушка, наблюдая за внучкой у двери.

На письменном столе стояла семейная фотография прикреплённая к золотистой раме.

Амелия взяла её и впервые увидела свою маму. У неё дыхание чуть не остановилось в этот момент. На фотографии были изображены бабушка, дедушка и Аурелия. Мужчина сидел на стуле, а за ним стояли мать и дочь. Амелия смотрела только на свою маму. Она была такой красивой и такой счастливой здесь. Она улыбалась, её глаза блестели. Да, Амелия была очень похожа на свою маму. И она гордилась своим сходством с ней.

Пятдесят вторая глава

Весна уже дарила последние дни своего солнечного настроения. Она в этом году в столице Франции была сухой и не дождливой. Но зато какие птицы пели под окном спальни Аурелии, где сейчас в нём поселилась Амелия! Правда, Жермен( дворецкий) отпугивал их пистолетом-распылителем и ставил силуэт ястреба, но даже это иногда не срабатывало. Но Амелию это никак не нагнетало. В постели мамы, она чувствовала себя ещё ближе к ней и это чувство ничто не могло испортить, даже доставучие птички- французы.

Амелия носила вещи мамы. И в отличии от неё у Аурелии оказались другие взгляды на счёт содержания гардероба. Он был переполнен модными платьями, брендовыми туфлями, сумками, аксессуарами и конечно же, миллионами беретов. Амелия согласилась со вкусом и взглядами мамы и носила их с удовольствием. Были моменты, когда она находила фотографии Аурелии в разных платьях и сама облачалась также, тогда она становилась её копией и ей нравилось это ощущение.

Пьер и Жизель пошли по классическому сценарию и нашли утешение потери единственной дочери в своей внучке. Они еще не видели прежнюю Амелию, которая сияла улыбкой, была избалованной, милой и доброй девушкой. Они видели только грустную, серьёзную девушку, глаза которой приобретали жизнь только когда она видела вещи своей покойной мамы и когда она слушала истории из её жизни, в остальное время она была задумчивой и тоскливой. Но даже такую её они полюбили. А как не любить, она была копией их обожаемой дочери. Пьер и Жизель чувствовали вину после смерти Аурелии и теперь, кажется, хотели заслужить прощение через её дочь.

Простила ли Амелия своих дедушку и бабушку? Она не знала. Она знала только одно – за свои поступки надо отвечать! Как это сейчас делает она сама. Камила ответила за то, что разлучила двух своих детей от их мам. Она умерла одинокой и всеми брошенной. Пока Аурелия чахла в сырой могиле, Ками радовалась каждым днём материнства и её даже не мучала совесть. Эта мысль выворачивала душу Амелии, разрывала её нервы на атомные частицы. Неужели так и пройдёт оставшаяся её жизнь?

– Артур, спасибо, что приехал. Спасибо, что думаешь обо мне, – увидев его, Амелия поняла, что соскучилась по нему. В прошлый раз в Стамбуле она повела себя с ним не в лучшей манере. А теперь она немного остыла и ей было приятно видеть его в гостиной дома дедушки.

– Как ты? Я вижу Париж пошёл тебе на пользу, – Вульвертон был крайне доволен видеть её в здравии. Быть может, Амелия никогда больше не станет прежней, но по крайней мере, она не проводила больше целые дни в холод и в жару на кладбище.

– Да, я в доме своей мамы. Тебе сказала моя невестка, что я уехала в Париж?

Артур замешкалася, но выдавил.

– Да.

Артур остался в Париже на ещё несколько дней. Они с Амелией виделись каждый день. Он буквально заманил её выйти на улицу. Они гуляли по побережью Сены, однажды даже посетили матч местного футбольного клуба в финале Лиги чемпионов. Но поехать на море в Ниццу Амелия отказалась. Вульвертон не настаивал. Ему было достаточно, что она выходила на улицу и ходила с ним в парк.

– Моя сестра приехала, – Артур отложил телефон в сторону, на край стола, который был заполнен разными деликатесами.

– Какая сестра? – через полный рот спросила Амелия.