Я помню как всё начиналось

Она продолжала говорить о том, как прекрасно детство и как сурова жизнь взрослого человека. Я смотрел на неё и понимал, что ребёнок, на самом деле, она. Навыдумывала себе мир со всевозможными препонами и теперь героически в них бултыхается.

Я широко улыбнулся и встал из-за парты.

— Роза Семёновна, идите домой.

— Кречет. Ты меня так и не услышал.

— Я вас прекрасно услышал. Вы хотите домой. Так идите.

— А педсовет?

— Вам он нужен сейчас?

— Нет.

— Значит его не будет. Вы же не хотите, чтобы он сейчас был, значит его уже нет.

— У тебя всё нормально? Ты сегодня весь день какой-то не такой. С тобой…

Договорить она не успела. Открылась дверь и в класс заглянула другая учительница. Я её раньше видел, но не общался.

— Роза, тебя долго ждать? Договорились же, сразу после четвёртого урока пойдём.

— Так педсовет же.

— Какой педсовет? А-а, ты не в курсе. Так его перенесли на следующую неделю.

Роза Семёновна повернула голову в мою сторону и буквально вцепилась взглядом в моё лицо. В ответ я лишь широко улыбнулся и подхватив портфель вышел из класса.

Она же не хотела сейчас идти на педсовет? Не хотела. Значит педсовет надо было перенести. Вот он и перенёсся. Какие могут быть вопросы? Зачем люди так всё усложняют? Ведь как говорят французы: «Жизнь не так проста, как она кажется с первого взгляда, она ещё проще».

Идя по улице, я ещё раз оглядел мир вокруг и почувствовал напряжение. Так, и где это у нас? Ага, Татьяна Артёмова. Что-то там не совсем гладко. Значит беру вещи для бассейна и пойду наносить визит вежливости. Успеваю до тренировки. И совершенно не важно, что в прошлый раз меня выставили за дверь. Там есть напряжение и его надо снимать.

Дверь мне открыла мама Татьяны. Вид она имела возбуждённый, с надеждой в глазах. Но как только осознала кто перед ней, сразу как-то потускнела и обречённо вздохнула.

— А-а, это ты. Мы ещё борщ твой не съели, так что ты рано пришёл.

Было заметно, что за напускной серьёзностью скрывается тревога. Я бы даже сказал отчаяние. Значит я по адресу зашёл.

— Светлана Алексеевна, я зашёл проведать одноклассницу. Её второй день нет в школе. Мы переживаем и надеемся, что это временное явление.

— Мы все на что-то надеемся. Тань! Это к тебе.

Из комнаты показалась голова в больших тёмных очках. Голова пискнула и снова исчезла.

— Давай разувайся и проходи в зал.

Это хорошо, что меня пригласили в зал. Она думает, что таким образом сможет меня контролировать. А мне нужна не столько Татьяна, сколько напряжение, возникшее здесь. И, как мне кажется, причина не в дочери. Вернее, состояние дочери идёт довеском к истинной причине. Пришла беда — отворяй ворота. Ну это вы зря. Опять иллюзии и нагромождения.

В зале меня усадили в кресло, а хозяйка расположилась на диване. Скрестив руки на груди, она стала пристально разглядывать возмутителя спокойствия. Хотя спокойствием тут и до этого не пахло.

— Так что же ты хотел…?

— Валентин. Меня зовут Валентин.

— Да. Так что же ты хотел, Валентин?

Что можно было ответить этому большому ребёнку? Я действительно ощущал её как ребёнка. Она устала от переживаний, растеряна и совершенно не знает, что делать. У неё куча проблем, а тут гость нарисовался. Ещё не понятно, чего ему, то есть, мне надо.

В комнату вошла Татьяна с опущенной головой и села рядом с мамой. Когда она подняла голову, то я заметил на ней тёмные очки. Они были явно великоваты. Похоже для взрослого человека.

— Это мне врач прописал, чтобы зрение не напрягать, ходить пока в солнечных очках.

Тут же возникло понимание, что сейчас у неё закладывается система анализа поступающей через глаза информации и из-за этих очков могут возникнуть неверные алгоритмы. Ведь часть энергий искажается, а часть вообще блокируется.

— Сними их.

Таня посмотрела на маму. Та ничего не ответила, продолжая буравить меня взглядом. Вздохнув всё-таки сняла очки.

— Так лучше?

— Угу.

— Вот так и ходи. Твои глазки совершенно здоровы, просто нужно их научить правильно воспринимать окружение. А очки только будут искажать действительность. Ты же хочешь увидеть ВСЕ краски мира?

Татьяна только кивнула в ответ и покосилась на маму. Та глубоко вздохнула и наконец произнесла:

— Значит я правильно полагала, что без тебя тут не обошлось. Как ты это сделал? И главное, зачем?

Я лишь улыбнулся в ответ.

— Так и будешь в молчанку играть?

— Зачем? Я объяснил в прошлый раз. Просто хотел помочь вашей дочери. И не моя вина, что вы не хотите этого принять. Как? А как из маленького семечка вырастает большое дерево? И почему именно такое, а не другое? Почему оно может быть разным, в зависимости от окружающих условий? Как из малюсенького сперматозоида и единственной яйцеклетки появляется человек с наследственными признаками своих родителей?

При этих словах глаза Светланы Алексеевны расширились, и она с испугом глянула на свою дочь.

— Можете не переживать. В эту сторону, относительно Татьяны у меня даже мысли не возникало и в ближайшие лет 10, думаю, не возникнут.