Я помню...

Упомяну об обстановке в Управлении Уполномоченного ГОКО. Здесь было довольно много разных людей, которых я знал ранее понаслышке или совсем не знал. Старшим помощником УГОКО был С.А.Балезин (умер в 1982 г.). Он, правда, вскоре ушел от нас в аппарат ЦК КПСС на должность зам. зав. Отдела науки. Кроме него и моего друга К.Ф.Жигача более или менее длительное время в аппарате УГОКО работали: М.А.Садовский⁵⁸ (впоследствии академик), А.С.Федоров⁵⁹ (впоследствии председатель Комитета кинофикации, а затем — мой заместитель в Институте истории естествознания и техники и т. д.) и многие другие. Познакомился я и с работниками аппарата ВКВШ, в частности, с И.Е.Кочергиным — начальником отдела медицинских вузов (впоследствии одно время бывшим зам. министра здравоохранения СССР) и другими.

Итак, вместе с И.Е.Кочергиным 15 августа 1944 г. я отправился в Ташкент. Ехали поездом довольно долго. Я впервые отправлялся в Среднюю Азию и, конечно, с интересом наблюдал из окна вагона незнакомые пейзажи и вообще — природу. В Ташкенте оказалось немало работы. Я внимательно изучил около 10 кандидатских диссертаций по химическим наукам, защищенных в ташкентских вузах, прочитал документацию и протоколы защиты. В свободное время, особенно по вечерам и в праздничные дни, бродил по городу. В то время Ташкент сохранял еще черты старинного восточного города. Не менее половины женщин ходили еще в чадрах, на базарах было страшно интересно наблюдать за восточными фокусниками в чалмах, ловко работавшими с колпачками, под которыми то появлялись, то исчезали орехи. Наблюдал я и районы, где жизнь проходила во дворах. На внешних фасадах зданий не было окон, все они были обращены во дворы.

Из поездки я вернулся в Москву 29 августа и представил С.В.Кафтанову обстоятельный доклад с подробным анализом деятельности ташкентских ученых советов по присуждению ученых степеней. Мой доклад, очевидно, понравился Кафтанову. Таким образом, я все более и более соприкасался с проблемами, связанными с различными сторонами высшего образования, особенно — с жизнью и деятельностью университетов.

Как уже упоминалось, 25 октября 1944 г. я был вызван в ГВХУ и получил приказ об увольнении в запас с действительной военной службы. Таким образом, военная служба, продолжавшаяся только в соединениях и частях армии более 15 лет и не менее 10 лет в территориальных и других войсках и на ежегодных сборах, окончательно завершилась. Однако военный китель мне предстояло носить некоторое время и далее. Я вскоре перевез семью из Горького в Москву, и вновь наступило для меня мирное время.

Хотя я и был обеспечен работой, получая, правда, лишь весьма ограниченную зарплату, я прекрасно понимал, что задача жизни состоит не в аппаратной работе, а в исследованиях и преподавании. Поэтому я решил вернуться в лабораторию Института физической химии, используя права, предоставленные мне как уволенному из рядов Советской Армии. Это оказалось, однако, далеко не так просто. П.А.Ребиндер, к которому я обратился, сообщил мне, что у него нет для меня ни штатной единицы, ни даже места в лаборатории. Я истолковал такой отказ его нежеланием возвращать меня на старую должность в его отдел, так как моя работа носила бы совершенно самостоятельный характер, не связанный с его основным направлением. Он мне высказал, кстати, сентенцию, суть которой сводилась к следующему: «Какой леший понес вас в армию и на фронт, сидел бы спокойно, как все, и сейчас уже, возможно, был бы членом-корреспондентом АН. А теперь вот придется вам вновь привыкать к научной работе, от которой вы оторвались». Конечно, он, говоря это, не учитывал многого, в частности, обстоятельств личной жизни и моих переживаний как бывшего военного в 1941 г.

Тем не менее я был зачислен старшим научным сотрудником в КЭИН (Институт физической химии), но рабочее место было предоставлено мне в лаборатории коллоидной химии Московского университета. Мне была назначена лаборантка в помощь. Я начал работать над тихоходной центрифугой для седиментационного анализа, некоторые конструктивные соображения об этом приборе возникли у меня в спокойные часы в Средней Ахтубе, где я рисовал возможные схемы такого прибора. Рабочее место мое было крайне неудобно, было страшно тесно. Однако то обстоятельство, что я стал работать в помещениях университета, было весьма для меня полезным. Дело в том, что связь с университетом привела к тому, что я был зачислен профессором кафедры коллоидной химии и у меня сразу же появились аспиранты. Первыми моими аспирантами были Н.Н.Ушакова и В.А.Казанская, а затем и другие. Я все ближе и ближе знакомился с химиками Московского университета, многих из которых я и ранее знал. Я нередко посещал Н.Д.Зелинского, его сотрудников Б.А.Казанского⁶⁰, А.А.Баландина⁶¹ и многих других, А.В.Фроста⁶², познакомился с Е.С.Пржевальским⁶³ и скоро стал, в общем, своим человеком в университете, особенно после того, как стал читать на факультете курс истории химии.