Я послал тебе бересту

Такой вывод, однако, слишком поспешен. Если мы сравним грамоту № 290 с грамотами № 177 и 253, то узнаем уже хорошо нам знакомый почерк Максима. Не было тезок Максимов. Был один Максим Онцифорович, сын и брат посадников, новгородский дипломат, он же владелец библиотеки, покупатель овса, сотский и разоритель Савелия. И порядочный чудак. Вряд ли он так последовательно ошибался, всегда называя себя «Маскимом». Скорее всего, он так именовал себя из чудачества или детским прозвищем, сохранив его до старости. Может быть, пытаясь в детстве первый раз написать свое имя, он старательно вывел «Маским». И возможно, его брат Юрий, будущий посадник, прозвал его так, что на всю жизнь Максим остался «Маскимом». Кто знает?

Генеалогическая таблица Мишиничей.

Стратиграфия находки — то есть ее дата, определяемая положением в культурном слое — не так уж противоречива. Если к началу 1380-х годов у Максима были уже взрослые дети, то родился он до 1340 года. Юрий Онцифорович в летописи упоминается впервые под 1376 годом, когда он был уже важным боярином и сопровождал архиепископа в Москву. Значит, и он появился на свет, скорее всего, еще в первой половине XIV века. Если даже письмо Максима Юрию написано и в пятидесятых годах XIV века, оно легко могло оказаться в чуть более раннем слое, будучи затоптано в грязь или же попав в небольшую яму.

И вот о чем еще нужно сказать. Мы уже знаем, что Онцифоровичам на Великой улице в пределах раскопанного участка принадлежали не одна, а две усадьбы: «Д» и «И». Теперь к ним прибавляется третья — усадьба «Е», которой владел в середине XIV века Максим Онцифорович, но среди обитателей которой был и человек, собиравший карельские дани и принадлежавший, нужно думать, к семье Максима. Ведь подавляющее большинство «карельских» писем найдено как раз на усадьбе «Е».

Напомню также, что именно здесь, на усадьбе «Е», найдены печать Афанасия Онцифоровича, брата Максима, и грамота, адресованная Афанасию и Юрию.

И еще. Выше уже упоминалась духовная грамота Орины, правнучки Юрия Онцифоровича. Это самый поздний документ семьи Онцифоровичей, написанный незадолго до падения Новгорода. До последнего времени о нем было известно по очень краткому упоминанию в одном историческом сочинении, изданном свыше ста лет тому назад. Предполагалось, что он безнадежно утрачен. Однако несколько лет назад В. И. Корецкий обнаружил в архиве копию этой духовной, снятую в конце XVII века. В ней подробно перечисляются земли, завещанные Ориной Колмову монастырю. В числе этих земель названа унаследованная ею от предков «волость на Паше». Вспомним, что к этой волости имел самое прямое отношение владелец усадьбы «Е» Максим, среди переписки которого обнаружено и берестяное письмо «от всех Пашезерцев».

Наше представление о посадничьей усадьбе с каждой новой грамотой усложняется, а картина этой усадьбы становится все более детальной. Три связанные друг с другом усадьбы на перекрестке Великой и Козмодемьянской улиц принадлежат одной семье. Здесь не только ведут счет доходам с вотчин и отдают хозяйственные распоряжения. Сюда не только идут письма об урожаях и ценах на рожь, оброках и тяжелой жизни вотчинных крестьян. Здесь, в этих усадьбах, контролируют государственные доходы, поступавшие и через сотского, и через карельского данника. Здесь решают вопросы войны и мира. Здесь, как нельзя нагляднее, видно, что управление крупной вотчиной и государством находится в одних руках. И это руки крупных бояр, владеющих Новгородом и Новгородской землей, как своей вотчиной.

Глава 12 «А ты, Репех, слушайся Домны!»

Давайте вместе прислушаемся к голосам древней усадьбы, поближе познакомимся с ее обитателями, посмотрим, чем они заняты, чем озабочены. Изберем для этого время — конец XIV века. И место — усадьбу «Е».

И время, и место подходят нам как нельзя лучше. Потому что кое с кем из обитателей усадьбы «Е», живших в конце XIV века, мы немного знакомы. Правда, и Максим Онцифорович, и данник Дмитр уже умерли. Грамот, связанных с ними, в слоях конца XIV века больше не встречается. Однако в это время жил не известный нам по имени карельский данник, в руках которого побывали письма «приобиженных с немецкой половины» карел из Кюлолакшского и Кирьяжского погостов. Может быть, мы узнаем в шуме голосов усадьбы и его голос. А может быть, кто-нибудь назовет его и по имени.