Я поступила в университет (сборник)

Даже когда мой новый знакомый закатал рукав своей сорочки, обнажив страшные синяки от уколов на сгибе локтя, я не испугалась, а испытала лишь любопытство, смешанное с брезгливостью. В момент опасности я не испытываю испуга, скорее появляется странное ощущение, что это происходит не со мной. Себя и свои действия я вижу как бы со стороны, и вместо того чтобы бежать, скрыться от опасности, я остаюсь на месте, чтобы посмотреть, а что же будет дальше. И уверенность, что со мной ничего плохого случиться не может, только крепнет.

Он вылил жидкость из флакона в почерневшую алюминиевую плошку, из нагрудного кармана вытащил пакетик с порошком, смешал содержимое пакета с жидкостью и поставил плошку на маленькую электроплитку. Помешивая жидкость в плошке, смотрел на меня не отрываясь. Я выдержала его взгляд, изображая храбрость и безразличие, хотя сердце стучало уже в горле, и мне казалось, что горло пульсирует.

Он умело приладил жгут на предплечье и, помогая себе зубами, с силой затянул. Затем набрал жидкость из плошки в шприц («Боже мой, – подумалось вдруг, – какая антисанитария, тут и СПИД запросто подцепишь») и ловко всадил иглу себе в вену. Жидкость в шприце окрасилась в красный цвет.

Когда-то меня тошнило от вида крови, на меня нападала слабость, спазмы сжимали желудок, черные точки мелькали в глазах, поэтому моя семья – врачи в трех поколениях – решила, что для медицины я не подхожу. Но с годами, пережив рождение дочери и смерть мужа, я уже не была такой нежной.

Он закрыл глаза. Я отвернулась и увидела мальчика на трехколесном велосипеде в проеме двери, он с любопытством смотрел на дядю, открыв рот. Увидев удивленные глаза мальчика, мне почему-то вспомнилось, как однажды наш сосед по ереванскому дому, семнадцатилетний подросток, упал в шахту лифта с шестнадцатого этажа. Он вызвал лифт на своем этаже, двери открылись, а лифт не приехал. Он не заметил, шагнул в пустоту. Как кричал отец, увидев искалеченного сына, но еще живого: «Балик-джан, это Горбачев виноват. Развалили страну, свет то есть, то нет. Коранам ес, балик-джан, цавэт танэм…» В глазах несчастного сына застыло удивление.

Соседи вызвали скорую, и по непонятно каким совпадениям мой папа приехал на вызов: спасать мальчика, которого знал с рождения. Отец умирающего пополз к папе на коленях: «Аствац-джан, бжишку-джан, мерси, ты спасешь его».

Сосед-подросток умер по дороге в больницу.

Мальчик вывел меня из ступора. У меня тоже маленькая дочь, и сейчас она одна. Бабушка и дедушка с ней, но не папа и мама.

Я побежала к входной двери. Незнакомец (я не помню его имени) на удивление резво вскочил с кровати, в два прыжка оказался у двери и преградил мне путь к побегу.

– Что ты хочешь? – спросила я, удивляясь спокойствию своего голоса.

– Чтобы ты попробовала вместе со мной.

– Я не буду. Выпусти меня.

– Нет.

Даже в полутьме коридора было отчетливо видно, как темнеют и растут его зрачки, ему бы лечь и ловить глюки, а не выяснять отношения со мной: будешь – не будешь. Мне на мгновение обидно стало, что он меня совершенно не воспринимает как объект сексуального домогательства. Я вообще не могла взять в толк, зачем он привел меня сюда и чего добивается. Мысли вспышками мелькали в голове:

«Неужели я произвожу впечатление девицы, которую можно затащить в вертеп, чтобы уколоться на пару?»

«Даже сейчас, со странным взглядом куда-то вглубь, он потрясающе красив!»

«Ну почему он оказался наркоманом, блин?!»

– Хочешь, я дам тебе денег? – вдруг спросила я и сама удивилась. – Тебе же нужны деньги на новую дозу.

Он не шевельнулся. Мальчик по-прежнему сидел на своем велосипедике в коридоре и с любопытством смотрел на нас. Я открыла сумочку.

– Смотри, мне вчера выдали зарплату, – я вытащила тоненькую пачку денег и показала ему. – Поделим честно пополам. Половину – тебе, половину – мне.

И протянула ему деньги. И вдруг он засуетился, руки у него задрожали, он, пряча взгляд, схватил деньги, забегал по коридору, натыкаясь на мальчика.

– Где мама? – спросил у него.

– Мама спит на кухне, – серьезно ответил мальчик.

– Она всегда спит после дозы, – объяснил грузин.

– Тетя, дай мне рубль, – попросил мальчик.

Я уже никого не слушала, нащупала замок, рванула дверь на себя. Он закричал мне в спину:

– Подожди, я тебя провожу!

Не помню, как спускалась на лифте, как выбежала из подъезда, совершенно не понимая, где нахожусь и в какой стороне метро. Темно, какие-то тени шатаются у подъезда.

– Направо, здесь направо, – я обнаружила его рядом с собой, он все-таки вышел следом за мной.

Я побежала, уже виднелась широкая улица, по ней проносились машины.

– Останови мне машину, – крикнула я ему.

– Конечно-конечно, – он с готовностью бросился к обочине и вскинул руку.

Сразу остановилась какая-то «тойота».

– Друг, – сказал он, – мою подругу подвезешь, куда она скажет?

– Садитесь, – кивнул мне водитель.

Я устроилась рядом с водителем и уже захлопнула дверь, как незнакомец вдруг протянул водителю в открытое окно мои деньги:

– Это за проезд (грузин же – что бы ни случилось, он должен заплатить за девушку) И повернулся ко мне: – Я тебе позвоню.