Я познаю мир. Разведка и шпионаж

Разоблаченный агент абвера Шаповалов показал на следствии: "В списке разыскиваемых советских разведчиков было примерно семь человек, в том числе Светличный, Филатов, Панченко Валя, Шевцова Люба и другие. Предал их и получил задание по розыску Панченко и Шевцовой выпускник той же спецшколы Шпак ".

Все это выглядело довольно странно. С одной стороны, абвер знал о том, что Люба обучалась в разведшколе и искал ее в Ворошиловграде, но не мог разыскать, хотя она не скрывалась, а жила у себя дома в Краснодоне. С другой стороны, о том же, но уже по линии полиции и основываясь на слухах, донес начальнику полиции Краснодона Соликовскому предатель, следователь Кулешов. Точных данных о ее учебе в разведшколе у них не было. Поэтому, когда Любу вызвали на допрос в полицию, ей удалось уверить полицейских, что она действительно обучалась на курсах, но не разведывательных, а медицинских. Об этом она после допроса рассказала О. Кошевому и В. Левашову.

– Отбрехалась, – смеялась Люба.

Несогласованность между действиями немецких спецслужб была для них весьма характерна. Взаимная неприязнь, зависть, конкуренция создавали немало помех в их собственной работе. Любовь Шевцову так и не смогли разоблачить и арестовать как разведчицу–радистку.

1 января 1943 года она была арестована на квартире матери в Краснодоне как член штаба организации "Молодая гвардия". Только после ее ареста спецслужбы как–то согласовали свои действия. Любу отделили от других молодогвардейцев и отправили в Ровеньки. Там ее допрашивал начальник окружной полиции полковник Ренатус и начальник местной жандармерии майор Вернер. Они не спрашивали о работе подпольщиков. Их интересовали данные о ее разведывательной деятельности, о том, где спрятана радиостанция и т.д. Ее рассматривали как радистку–разведчицу, которую можно попытаться перевербовать и заставить работать на себя. Этим можно объяснить то, что допросы велись в относительно корректной форме.

Но если большинство ее товарищей на допросах молчали, то Люба, как заявил впоследствии на допросе один из фашистских следователей, "вела себя развязно, дерзила, грубила, ругалась, всячески оскорбляла тех, кто ее допрашивал и издевалась над ними". Когда майор Вернер попытался ее обнять, она влепила ему пощечину. В сильный мороз ее послали мыть полы в офицерских комнатах. Открыв настежь окна, она залила полы холодной водой, которая тотчас превратилась в лед.

Эта вода явилась той каплей, которая переполнила терпение немцев. Абвер потерял интерес к Любе, и ее бросили в общую камеру, где подвергли тем же пыткам, что и ее товарищей–молодогвардейцев.

Характер и воля Любови Шевцовой оказались сильнее пыток. Она не только сама держалась жизнерадостно, стойко, но и подбадривала подруг. Всегда острая на язык, она и в камере оставалась такой.

За несколько часов до казни Люба написала на стене камеры осколком кирпича: " Мама, я тебя сейчас вспомнила. Твоя Любаша".

Любе удалось отправить матери две записки:

"Здравствуйте, мамочка и Михайловна! Мамочка! Вам уже известно, где я нахожусь... Прости меня за все, может я тебя вижу в последний раз, а отца уже, наверное, не увижу.

Мама, передайте привет тете Маше и всем–всем. Не обижайся, с тем и до свидания. Твоя дочурка Любаша".

И вторую, по своему лаконизму и силе выраженного в ней чувства достигающую эпических высот:

"Прощай мама, твоя Любка уходит в сырую землю ".

Не случайно эта записка включена в книгу П. Мальвецци и Дж. Пирелли "Письма обреченных на смерть борцов европейского Сопротивления", изданной в Италии.

Посмертно Любови Григорьевне Шевцовой присвоено звание Героя Советского Союза.

Аня Морозова

Одна из самых удивительных героинь Второй мировой войны – Аня Морозова, ставшая у нас широко известной благодаря фильму "Вызываем огонь на себя", где ее роль блестяще исполнила Людмила Касаткина. Но мало кто знает, что Сещинское подполье, о котором рассказывается в фильме, это только треть ее боевой биографии.

До войны на станции Сеща Смоленской области, километрах в трехстах от Москвы, размещалась авиационная воинская часть, где скромным вольнонаемным делопроизводителем работала двадцатилетняя Аня Морозова.

22 июня 1941 года она явилась к начальству и подала заявление об отправке на фронт.

– Здесь такой же фронт, – сказали ей. – Будешь работать на старом месте.

Но немцы подходили все ближе, и однажды Аню пригласили в кабинет заместителя командира части. Там сидел незнакомый немолодой офицер.

– Аня, – сказал он, – мы тебя хорошо знаем. Скоро здесь будут фашисты. Наша часть эвакуируется. Но кто–то должен остаться. Работа будет опасной и сложной. Готова ли ты на нее?

Аня ответила согласием.