Я прав - вы заблуждаетесь

Наша логическая система, которая глубоко проникла в язык (особенно в части ложных дихотомий, необходимых для успешного применения принципа взаимоисключения), помогла создать и кристаллизовать восприятия грубого и поляризованного толка — вроде «прав/неправ» и «мы/они». Логике не под силу изменить поверья и предрассудки, но она может быть использована для их усиления и для закрепления восприятий.

Поскольку мы никогда толком не понимали, как работают паттерн-системы, мы были не в состоянии понять непоколебимую истину систем, основанных на вере, и почему у восприятия нет другой истины. С болезненным упорством мы развивали критическое мышление и логику спора как наши инструменты осуществления перемен. На самом деле они практически бесполезны для осуществления перемен, поскольку им недостает по-настоящему творческого элемента. Мы еще даже не приступили к осмыслению творчества и парадигматических изменений.

Мы посылаем людей на Луну с поразительной математической точностью, но не можем достоверно предсказать завтрашнюю погоду. Это потому, что мы в основном преуспеваем, имея дело со статическими системами, в которых переменные не меняются и не взаимодействуют друг с другом (космос представляет собой идеальный пример этому).

Все из вышеприведенных недостатков вытекают непосредственно из наших привычек мышления, опирающихся на логику, рассудок, истину, язык, противоречие, категоризацию и так далее. Как именно возникают эти недостатки, будет объяснено ниже. Я также покажу, что если мы будем продолжать двигаться вперед, опираясь не на сконструированную систему, основанную на языке.(наследие греков), а на принципы функционирования мозга в качестве самоорганизующейся паттерн-системы, то у нас получится совсем другая картина.

Восприятие

В течение двадцати четырех столетий мы вкладывали все наши интеллектуальные силы в развитие логики рассуждений, а не логики восприятия. Однако в жизни человека восприятие занимает гораздо более важное место. Почему же мы допустили такую ошибку?

Возможно, нам казалось, что восприятия не столь уж важны, что ими можно управлять посредством логики и рассудка. Нас смущали присущие восприятию расплывчатость, субъективность и переменчивость, и потому мы искали убежища в абсолютах истины и логики. В определенном смысле греки придумали логику, чтобы придать смысл восприятиям. Мы довольствовались тем, что отдали восприятие на откуп миру искусства (театру, поэзии, живописи, музыке, танцу), тогда как рассудок занял прочное место в науке, математике, экономике и государственном управлении. Мы никогда не понимали восприятие.

Все названные причины вполне законны, но последняя из них занимает особое место. У восприятия есть своя собственная логика. Она напрямую основана на поведении самоорганизующихся паттерн-систем, которое совершенно отличается от поведения настольной логики, орудиями которой являются рассудок и язык. Истина, заложенная в восприятии, отличается от истины, сконструированной разумом.

Никогда прежде в истории не подходили мы так близко к пониманию системы и неврологической основы восприятия, как сейчас. Никогда прежде в истории не были мы готовы осмыслить логику восприятия. По этой причине у нас не оставалось другого выбора, кроме как игнорировать восприятие.

Когда бы нам ни приходилось вплотную иметь дело с восприятием, мы находили убежище в классической логике, которая дарила нам определенность. Вот почему книга «Разум Америки: конец» («The Closing of the American Mind») является такой старомодной и реакционной. Она предлагает возврат к тем привычкам мышления, которые привели к упадку цивилизацию, вместо ориентации на восприятие. Философ, оперирующий средствами языка, не имеет шансов, поскольку понимание восприятия подразумевает понимание самоорганизующихся систем.

Не осознав и не осмыслив ценность восприятия, мы позволили грубым средствам языка исказить и затем закрепить в нашем сознании искаженное представление о мире. Замечательные свойства языка в качестве описательного инструмента, тем не менее, делают его слишком грубым приспособлением для работы с восприятием. Поскольку мы умеем описывать сложные ситуации, нам не требуется совершенствовать наши паттерны восприятия. Ложные дихотомии и надуманная определенность, свойственные языку, также не способствуют навыкам обращения с восприятием.

Наша привычка распределять все по категориям, лежащая в основе языковой логики, автоматически придает определенную окраску нашему восприятию. В преступниках мы стараемся с ходу различить преступные черты.