Я праздную себя. Будь спокоен и знай

Он пользовался словом “Абсолютная пустота” - “шуньям”. Не остается ничего, только полная тишина, совершенная пустота, - но не пустота в английском смысле этого слова. “Шуньям” обладает совершенно другим смыслом. Его можно перевести, и так и было сделано, как “пустота”. Но слово “пустота” обладает отрицательной подоплекой, “пустота” означает, что чего-то не хватает, “пустота” означает одиночество. Пустота, таким образом, становится качеством не жизни, а смерти.

Шуньям не отрицательно; оно не положительно - как же оно может быть отрицательным? Оно просто означает то, что вы одни: не одиноки, но одни. Вам всего хватает. Вы в пространстве, в вас есть великое пространство, но это пространство не пусто от чего-то. Наоборот, оно совершенно полное. Оно полно пустоты, если вы позволите мне так выразиться. Оно полно пустоты, но вы наполнены.

Шуньям расцветает в вас. У вас внутри есть великое спокойствие, но это не радость, потому что радость становится положительной, и не печаль, потому что печаль становится отрицательной. Спокойствие в точности посередине, оно не холодное и не теплое. Оно не нейтрально, оно не безразлично. Это не то состояние, в котором вы поворачиваетесь спиной к чему-то и вас это больше не интересует. И об отсутствии заинтересованности речи также не идет, не идет речи о безразличии и нейтральности. Вы полностью присутствуете там, вы полностью там, но вы подобны зеркалу, вы просто отражаете все, что есть.

Радости проходят - и зеркало отражает их, но зеркало не становится самой радостью, оно никогда не отождествляет себя с ней. Приходят печали - как облака, темные облака, - они проходят, и зеркало отражает их. Зеркало не имеет никаких предрассудков. Зеркало не имеет предрасположенности ни к радостям, ни к печалям. У зеркала нет предпочтений, нет табу, оно просто отражает все, что есть. Оно не нейтрально, иначе оно не будет отражать, оно не будет обращать своей спины ни к чему. Оно не безразлично, потому что безразличие означает определенные предрассудки, определенные представления. Вы не можете сказать, что оно заинтересовано, и не можете сказать, что оно не заинтересовано.

Оно трансцендентно.

Абхинайа, не отождествляй себя с радостями, которые приходят, наблюдай за ними. Оставайся наблюдателем на холмах, зеркалом. Отражай, но не цепляйся. Птица на крыльях. И озеро отражает...

Люди дзен говорят, что это состояние - состояние просветления. У птицы нет ума, чтобы отражать в нем, как в озере, объекты, а у озера нет ума, чтобы отражать птицу, но если птица парит на крыльях над озером, озеро отражает ее. Вы понимаете, о чем я говорю? У птицы нет ума, в котором она может отражать, а у озера нет ума, чтобы отражать птицу, но птица отражается в нем. Происходит просто: есть озеро, и птица летит над ним на крыльях, и в озере есть отражение, это происходит естественно. Птицы нет, и озеро не тянется вслед за птицей, оно не скучает по птице, оно не надеется на то, что птица снова пролетит над ним. Оно не вспоминает прошлое, не вспоминает - и не строит проектов на будущее. Птица улетела, и она никогда больше не думает об озере, она никогда не жаждет снова попасть на озеро. Однажды она снова может пролететь над ним, и снова она будет отражаться в озере, но между ней и озером не возникает никаких взаимоотношений. Событие происходит, но взаимоотношений не возникает.

Вот что я называю событиями, но не взаимоотношениями. Это переменчивое событие, это свидетельствование.

Вопрос:

Ошо, это совершенно неизбежно, что Будда будет всегда не так понят?

Према Мадира, да, это совершенно неизбежно. Не может быть иначе. Будда обречен на непонимание. Если он будет понят правильно, это вообще не будда. Почему это так? Потому что будда живет в состоянии, которое выше ума, а мы живем в уме. И самое сложное - это перевести что-то высшее ума на уровень ума, это самая сложная задача в мире. Это нельзя сделать, несмотря на то, что каждый будда пытался это сделать. Это также неизбежно. Ни один будда не может этого избежать.

Будда вынужден говорить то, что нельзя высказать, он вынужден выражать невыразимое, он вынужден определять неопределимое. Ему приходится делать эти нелепые действия, потому что в тот миг, в который он выходит за пределы ума, в нем вырастает великое сострадание. Он видит, как люди бредут во тьме, он видит, как люди страдают без необходимости, они сами создают свои ночные кошмары, создают свой собственный ад и тонут в нем. Как же он может не чувствовать сострадания?