Я, президент и чемпион мира

Я и бортпроводницы поздравили маэстро с днем рождения от имени «Национальных авиалиний Грузии», подарили лучшие вина «Из виноградников Нани» и открывалку, что было намеком на сцену, сыгранную в фильме «Мимино» «Открывалка же есть!». Роль «Мимино» в исполнении господина Вахтанга на протяжении многих лет остается образцом актерского мастерства, а сам Вахтанг Кикабидзе — мечтой русских женщин советской и постсоветской эпох.

По иронии судьбы, производителем «Виноградников Нани» был мой бывший супруг Мишико Готвадзе. Как мала эта страна, рано или поздно пути каждого из нас пересекутся.

Во время телемоста я обратилась к российской аудитории:

— Сейчас в праздничной студии Москвы нет грузинского вина. Надеюсь, скоро в России такой открывалкой будет откупориваться не только минеральная вода, но и настоящее грузинское вино, и мы, наконец, соединим наши заблудившиеся сердца воедино.

Московская студия ностальгически вздохнула.

* * *

«Национальные авиалинии» готовились к юбилею.

«Мы не боимся конкурентов», — этими словами открыл торжество президент авиакомпании Георгий Кодуа.

Вместе с летным экипажем и персоналом компании на вечер были приглашены известные политики, спортсмены, певцы и бизнесмены. Они аплодисментами встретили огромный праздничный торт со сладким лого «NG». Всеобщее веселье украшала неизвестная джазовая интерпретация Майи Бараташвили ставшей хитом песни «Happy Birthday».

«Национальные авиалинии» удостоили своим приходом и бабушка с дедушкой Михаила Саакашвили.

«Я вернулась! — ликовала я в душе. — Это — мой город, мой народ, как я соскучилась по Тбилиси!..»

* * *

— Лали, это Дима Санакоев. Может, вы приедете в Курту и поможете? — позвонил мне Дима буквально через день после праздника.

Я оставила свою машину в Гори, и в Курту меня привез присланный Димой джип.

— Проект временной администрации Южной Осетии ошибочный, — делилась я с Димой своим мнением. — Против тебя лично у меня ничего нет, наоборот, знаешь же, я тебя очень люблю, но ты делаешь неправильное дело. Нельзя еще больше разделять осетинский народ, это будет нехорошим примером. Знай, рано или поздно ты станешь заложником всего этого. Да еще твоя администрация расположена в больнице Курты. Эти места имеют давнишнюю историю, они объединяли народ, а сейчас здесь — ты? И движение «фандараст» (по-осетински «уходи» — движение против Кокойты. — Л.М.) — блеф. Так дело не делается!

— В чем-то ты права, — сказал мне печальный Дима. Мы хотели найти правильное решение, но обстоятельства оказались сильнее нас, намерения Димы даже близко не подходили к глобальной политике. Мы ни о чем не смогли договориться. Я поехала в сторону Гори.

Лил сильный дождь. Погода подкачала. В Тбилиси в восемь часов у меня была назначена еще одна встреча. В Гори пришлось задержаться, так как я неожиданно столкнулась со старшими друзьями Георгия Канделаки. Эта встреча напомнила прошлое и испортила мне настроение. Я давно все отправила в «архив» памяти и даже не хотела вспоминать.

— Знаешь же, так просто мы тебя не отпустим. — Нодар Эквтимишвили был другом, практически вырастившим Георгия, а Шота Чочишвили — первый грузин — чемпион Олимпийских игр.

— Немного поговорим, а потом поедешь, заодно поешь что-нибудь, ты, наверное, голодна.

Несмотря на нехватку времени, я не смогла отказать старшим.

— Как Рамаз, батоно Шота? — спросила я Чочишвили.

— Не знаю, то так, а то эдак, что-то не ладится у него…

— Детка, ты и Канделаки расстались окончательно? — спросил меня Нодар.

— Да, Нодар, пора подумать и о себе, начать новую жизнь, встать на ноги. И так я потеряла много времени. Это не было моей жизнью…

— Дело твое. Но почему именно сейчас, когда проблем уже меньше? Сколько чего вы перенесли вместе! Думаешь, я не помню, как ты продавала свои драгоценности. Да… А Георгий какое огромное здание воздвиг, работает нижний ресторан?

— Не знаю, господин Шота, — ответила я и вспомнила, сколько строительной пыли глотала на протяжении этих лет.

Манана звонила через каждые пять минут, будто сердцем чувствовала неладное.

— Мам, я выезжаю, — доложилась я ей.

— Не нервничайте, Мананочка. Она уже едет, — взял мой мобильник Чочишвили.

«Джвари» (крест. — Л.М.), — затеплилось у меня на сердце, когда у поворота со стороны Мцхеты показался монастырь. Больше я ничего не помню.

Это случилось так: у последнего поворота из Мцхеты по направлению к Тбилиси есть большая яма, которая опасна только во время дождя. У меня был спортивный «Мерседес», и с силой ворвавшаяся струя воды заставила «подумать» компьютер автомобиля, что это удар. За затылком сразу же раскрылась защитная подушка, но сильный толчок в ту же секунду отключил меня. Машина пролетела восемь метров по спуску.

На мое счастье, в это время одна мцхетская семья смотрела сериал, и поднявшийся ветер развернул их антенну.

— Лало, сейчас поправлю, — успокоил супругу заботливый муж.

— Не надо, Петре, генацвале, потерплю до завтра, — нежно запретила жена, — в такую погоду хороший хозяин собаку из дому не выгонит, вай.