Я прятала Анну Франк. История женщины, которая пыталась спасти семью Франк от нацистов

Мы разошлись по домам. Мы с Хенком отправились к моим приемным родителям на семейный ужин. Господин Франк сообщил, что на следующее утро устроит для нас праздник в конторе.

– Это необязательно, – смутилась я.

Но он не принял моих возражений.

– Я тоже приду! – воскликнула Анна, лучезарно улыбаясь.

Наутро контора преобразилась. Один из наших коммивояжеров привез ливерную колбасу, ломтики говядины, салями, сыр. Все было разложено на тарелках. Никто из нас уже давно не видел столько мяса.

– Еды слишком много, – сказала я господину Франку.

– Пустяки, – отмахнулся он с улыбкой.

Ему приятно было устроить праздник в эти мрачные времена.

Анна пришла в ярком летнем платье и выглядела совершенно счастливой. Она помогала раскладывать еду по тарелкам, резать хлеб, намазывать его маслом. Настроение у всех было приподнятым. Поскольку никто из нас не мог по-настоящему бороться с захватчиками, моя маленькая победа вызывала всеобщую радость.

Анна и Элли передавали нам тарелку за тарелкой. Мы наелись до отвала и пили, сколько могли. Произносились тосты. Нам с Хенком вручили подарки, и это меня глубоко тронуло. В то время было трудно делать сюрпризы, но нашим друзьям это удалось. Анна подарила мне серебряную тарелку – от своей семьи и работников конторы, супруги ван Даан – хрустальные бокалы с изображением виноградных гроздьев. Госпожа Самсон преподнесла мне керамическую шкатулку с серебряной крышкой в виде маленькой рыбки. Были и другие подарки. Я заметила, что Анна с восторгом смотрит на нас с Хенком. Она была очарована нашей романтической историей. Мы стали для нее двумя кинозвездами, а не обычными поженившимися голландцами.

Глава 6

Все лето появлялись новые антисемитские законы – их издавали один за другим. 3 июня 1941 года было приказано пометить большой черной буквой «J» удостоверения личности всех, имевших двух или более предков еврейского происхождения. В Голландии и евреи, и христиане, должны были постоянно носить при себе удостоверение личности.

Люди шептались, что мы, голландцы, и особенно евреи, вели себя глупо, когда честно отвечали на вопросы переписи. Теперь, как бы мы ни исхитрялись, немцы знали всех голландских евреев и их адреса. Когда вышел указ об отметке в удостоверении личности, придумали и систему наказаний. Если еврей не регистрировался по закону, его ждало тюремное заключение сроком на пять лет с конфискацией имущества. Все живо помнили о судьбе отправленных в Маутхаузен: люди исчезли или погибли.

Некоторые антисемитские указы звучали просто смехотворно. Евреям было запрещено держать голубей! Другие были более серьезными: все банковские депозиты и вклады евреев неожиданно оказались заморожены – ими нельзя было пользоваться или переводить с них деньги. Евреи не могли распоряжаться своими сбережениями и ценностями. Петля понемногу затягивалась: сначала изоляция, теперь обнищание.

Прежде еврейских детей не трогали. Теперь же им было запрещено общаться со своими одноклассниками-неевреями. Они могли учиться только в специальных школах, где работали учителя-евреи. Анна и Марго Франк были страшно расстроены из-за того, что им пришлось сменить школу. Я представляла, как девочки страдают.

В Амстердаме появились еврейские школы. В сентябре 1941 года Анна и Марго начали учиться в одной из них. Проявлять ненависть по отношению к взрослым – это одно. Мы видели, что германские свиньи способны на все. Но наказывать беззащитных детей – совсем другое дело.

Мы с Хенком с болью смотрели на страдания наших еврейских друзей, но старались вести себя с ними как обычно. Дома, по ночам, огорчение и гнев брали свое. Я была обессилена. Хотя нам было нечего стыдиться, совесть все же мучила нас.

Настала осень, дни стали короче. В июне немцы напали на Россию и продвигались по этой бескрайней стране, словно ничто не могло их остановить. Часто шли дожди, небо почти все время было затянуто тучами и туманом. Стало труднее покупать все необходимое. В «Пектаконе» мы начали торговать эрзацем, то есть заменителями, поскольку настоящие специи и продукты становилось слишком трудно достать. Эрзац-продукты были плохой заменой.

Наши коммивояжеры колесили по Голландии и доставляли заказы на Принсенграхт. Некоторые заказы поступали от германских частей из гарнизонов, разбросанных по всей Голландии. Коммивояжеры приезжали в амстердамскую контору раз в неделю или две. Эти люди не только привозили заказы – они рассказывали о своих поездках, о том, как живется в разных уголках Голландии. Несмотря на оккупацию, жизнь продолжалась, но все голландские ресурсы – наш уголь, мясо и сыры – отправляли в Германию.

На субботних вечерах в доме Франков я несколько раз встречалась с беженцем из Германии господином Левиным. По новым законам он не мог работать аптекарем. Господин Франк предложил ему устроить лабораторию в пустой кладовой своего дома. Я никогда не бывала в этих комнатах, но господин Левин часто заходил к нам в контору и рассказывал о своих экспериментах. Иногда он приносил готовые кремы на продажу.