Я приду плюнуть на ваши могилы...

Теперь нужно было набраться терпения и ждать, затаив вопросы, так и рвавшиеся с губ. Смешно и нелепо было смотреть на воду, мы все это знали и все же не отрывались от нее. Все глаза были широко раскрыты, все сердца бились в унисон.

Еще сигнал: Корсен требовал взрывчатый снаряд. Ему передали бутыль в десять литров, наполненную порохом и снабженную фитилем.

Приноровив куда следовало снаряд, Корсен поднялся на корабль и стал докладывать Менгаму и моему крестному, как обстоит дело. Он говорил очень тихо, быстрыми загадочными фразами, смысл которых ускользал от меня.

«… один на другом, крест-накрест, большой закрыл, почти раздавил первого… необходимо взорвать его, чтобы освободить маленького».

«Большой», «первый», «маленький»? Значит, там было два судна вместо одного, которое мы искали?

Менгам снова извлек из кармана свои кабалистические документы.

— Теперь я понимаю, что нас сбило вчера, — пробормотал он. — Дрэфу, конечно, никогда и в голову не приходило… хорошо, что тот распустил язык.

Тот? Должно быть, речь шла о Яне.

— Дела будет уйма… — произнес хозяин, взглянув на часы. Несколько минут он молчал, сосредоточенно глядя на море.

Вдруг из глубины раздался глухой взрыв, и столб воды взлетел кверху, рассыпавшись миллионами брызг.

* * *

Водолаз снова спустился вниз, и мы, выждав четверть часа, принялись за работу. Одну за другой мы вытащили четыре больших металлических плиты.

Работа была нелегкая, и ребята выбивались из сил. Менгам делал вид, что он сердится на Корсена.

— На кой черт нам весь этот хлам!.. — ворчал он.

Над водой показалась новая огромная глыба. Она медленно поднималась все выше и выше, выжимая последние соки из семи человек, подтягивавших ее. Раздались протесты.

— Ну-ка, ребята, наддай жару! — подбадривал матросов Менгам. — Вытащите мне только эту тетю, а уж я перед вами в долгу не останусь! Тащи веселей!

И металлическая масса медленно и плавно опустилась на палубу. Пришлось уложить ее поперек судна и раздробить на куски. Эта работа отняла у нас добрых два часа. Измученные, забрызганные илом и тиной, промокшие от воды и пота, люди угрюмо глядели исподлобья, как загнанные звери.

Корсен снова поднялся наверх. Однако он не стал разоблачаться и долго совещался о чем-то с Менгамом. Решено было продолжать работу.

Команда ответила на это приказание глухим ропотом, а Луарн выступил вперед и заявил, что он выбился из сил и не может больше работать. Но Менгам был упрям как черт. Он подошел вплотную к бунтовщику и пригрозил тотчас же расправиться с ним по-свойски, если он попробует «артачиться». И матрос, понурив голову, вместе с остальными молча подчинился хозяину.

Снова сигнал — семь отрывистых толчков подряд. Мы бросились к наветренному борту, пока другие поднимали тали. Под водой нельзя было еще ничего разглядеть. Но вот побежали круги, и из глубины показался какой-то черный блестящий прямоугольный предмет, очень похожий на ящик. Сначала я принял было его за гроб, но когда он перевернулся в воздухе, все мы поняли, что это сундук. Невозможно было определить, деревянный он или металлический, широкие железные скобы, опоясывавшие его, тускло поблескивали сквозь густую сеть морских трав. Когда он опустился на палубу, пять человек с трудом подтолкнули его ко входу в каюту, восхищаясь его тяжестью.

Я помню, что как раз в этот момент кто-то над моим ухом заметил: «Да, брат, это тебе не битая посуда». Я поднял глаза, и улыбка, вызванная этой шуткой, так и застыла на моих губах. Матросы тесной толпой окружили сундук, и мне показалось, что я не узнаю этих людей, так изменились вдруг их лица. Я никогда не представлял себе, что жажда золота может в одно мгновение наложить на нашу жалкую человеческую физиономию такую жесткую печать. Все темные страсти, все дурные мысли и инстинкты, которые мы скрываем нередко от самих себя, всплыли вдруг на поверхность, точно по мановению волшебного жезла.

Менгам свирепо отогнал их от ящика, ибо Корсен давал уже новый сигнал. Мне же хозяин сунул в руки рычаг и молоток.

— Ну, малыш! Вскрой-ка мне его, — сказал он.

Я быстро справился с этим делом, несмотря на три замка, каждый толщиной с кулак, которыми был заперт сундук. Сбив молотком кольца, я пустил в ход рычаг, и проржавевшие запоры быстро поддались. Раздался треск, крышка отскочила, и поток золота хлынул оттуда на мои руки и доски палубы. Маленькие иностранные монетки, блестящие и звонкие, покатились одна за другой, наполняя душу каким-то неведомым восторгом.