Я приду за тобой

Мариска за одиннадцать лет очень сильно изменилась. Я помню процветающий город, радующий глаз красочными вывесками, добротными домами с терракотовой черепицей крыш, утопающими в пышных садах, цветущих и плодоносящих несмотря на каменистую почву — княжеский род щедро питал свою землю силой. Помню огромные магические кристаллы вместо фонарей, освещающие улицы по вечерам. Чистые, уютные улочки, где чувствовались ароматы цветов, горящего угля и свежей выпечки. И нарядно-одетых улыбающихся горожан, самых разных рас.

Я любила Мариску. В детстве для меня одними из лучших праздников были поездки всей семьёй в этот город на большую ярмарку.

Сейчас же столица горного края Лагота мало напоминает тот почти сказочный город из воспоминаний, вернувшихся ко мне.

Сады зачахли. Улицы грязные и какие-то… потускневшие. Даже сумерки, сгустившиеся, пока мы шли от табора, не в состоянии скрыть запустение. В торговом квартале, куда привёл меня Юрген, худой, бедно одетый и высокий, как жердь, мужчина с помощью факела на длинном шесте как раз зажигает висящие на домах чадящие массивные фонари. А от кристаллов на высоких столбах и след простыл. Хотя нет, след остался — столбы.

Но больше всего кидается в глаза то, как изменились горожане. Не могу сказать, что они все стали выглядеть несчастными бедняками, но и радостных счастливых лиц я ни одного не увидела. Все какие-то угрюмые, куда-то спешат, почти не разговаривают друг с другом, а если и разговаривают то тщательно подбирая слова и с опаской поглядывая по сторонам. И патрули везде попадаются. Сытого и наглого вида мужики в форме, лицами больше напоминающие не обременённых совестью наёмников, чем стражей порядка.

— Ты так таращишься на всё, будто из лесу выбрался, — небрежно замечает Юрген, шагающий рядом и жующий травинку.

По дороге сюда мы почти не разговаривали. Он попытался выспросить, что я… делал в замке. Я отделалась малосодержательными ответами на отвали. Сама что-то спрашивать не решилась. На том разговор и закончился.

— Я… просто тут давно не был, — кривлю уголок рта.

— А как же… — начинает он, и умолкает, заметив мой предостерегающий взгляд. Не надо тут никаких упоминаний о замке.

— Другой дорогой. Потом расскажу.

Может быть. Когда придумаю правдоподобную ложь.

Ненавижу врать. Но снова приходится.

Столько всего хочется спросить. Столько узнать. Но пока страшно даже лишнее слово произносить. Лучше присмотрюсь ко всем, чтобы понять, кто что собой представляет. И послушаю, что говорят. Часто многое можно узнать и с простых разговоров, если быть внимательным.

Мой спутник понятливо кивает. Но в глазах так и плещется любопытство.

— Тоскливый городишко, — бормочет тихо. — Ба говорит, раньше тут лучше было. Но завтра начинается большая ярмарка, должно стать повеселее. И к нам на представление народ повалит. Жаркое времечко настанет. Все в мыле будем.

— А ты тоже выступаешь? — кидаю на него заинтересованный взгляд.

— Не. Артистическим талантом боги не наградили. Мы с Ванчеком ба помогаем. На кассе сидим, за зверями ухаживаем, за реквизитом следим и вообще на подхвате у артистов во время представления. Работы хватает. Сам увидишь.

Аптекарская лавка мэтра Гануша находится довольно быстро. В основном благодаря Юргену, хорошо ориентирующемуся в городе. А в аптеке целая очередь. Человек десять стоит. Точнее, не только человек. Тут и парочка гномов затесалась. А у двух девушек уши на листики похожи, и глаза нечеловечески-зелёные. И все ждут, как я вскоре понимаю, из-за одного единственного покупателя, прочно занявшего позицию у прилавка.

Невысокий сгорбленный дедок облокотившись на деревяную стойку вовсю вещает высокому статному и бледному, как смерть, брюнету, что зелье, купленное у того на прошлой неделе, было далеко не такого высокого качества, как он ожидал.

— Зелье не подействовало? — лишённым эмоций голосом интересуется… аптекарь, смотря на разоряющегося клиента, как на надоедливую букашку. Это что, и есть тот самый метр Гануш?

— Подействовало. Но я ожидал, что эффект будет более длительным, — не сдаётся дедок. — И что его хватит не на один раз.

— Напомните, пожалуйста. Вам сколько лет, уважаемый? — сужает тёмные с красноватым отливом глаза брюнет. Жутковатый тип.

Не удивительно, что в очереди все стоят и ждут молча, как мыши. Такой глянет недобро, и своё имя забудешь. Интересно, к какой он расе принадлежит? Вряд ли человек. Слишком уж кожа бледная, гладкая, как мрамор, и черты лица резкие, но при этом идеально правильные.

— Да какая разница? Вы гарантировали результат! — взвивается негодующий клиент.

— Я? — вскидывается иссиня-чёрная бровь.

— Ну не вы, а ваш подмастерье, — чуть сдаёт назад дед.

— С моим подмастерьем я разберусь, — холодно цедит, как я поняла, сам мэтр Гануш. — Он будет наказан. И за то, что ввёл вас в заблуждение, и за то, что не произвел необходимые расчёты концентрации действующих компонентов. Желаете заполнить анкету, чтобы я лично занялся вашим зельем? Мне нужно знать ваш возраст и количество девушек, которых вы желаете осчастливить за ночь.