Я пришёл

— Нет. Не могу. Нужна профилактика. Задолбала ты уже, в край... Расслабься, уверен тебе поможет. А то ты и правда нервная какая-то. Начали. И-и-и-и, раз!

Веник крапивы хлещет задницу. Кожу обжигает. Боль чувствуется как никогда отчётливо. Приглушить или отрешиться не получается. Хорошо ещё что пьяная в дребезги. Так бы… Ещё удар, второй, третий, десятый. От боли и обиды из глаз текут слёзы. Не в силах остановиться, лежу и громко матерясь рассказывая Джирайе о том кто он, с кем и в какие сексуальные отношения вступал. А так же в подробностях описываю его родителей, детали их семейной жизни и о том как именно они его зачали. Джирайя, ничего не отвечая, методично хлещет меня. Шизуне, закрыв руками уши Тон-Тон пытается не ржать. Отпускать меня никто не думает. Как и помогать. Като — предатель.

— Прости! Я так больше не буду! — пересиливая гордость кричу. — Прости меня. Джирайя...

— Хорошо, — бросив крапиву выдыхает Джирайя, развязывает верёвки и подходит к Шизуне.

Хватает Тон-Тон за кимоно, поднимает на уровень глаз, грубо садит вскочившую перепуганную Шизуне и смотрит. От такого взгляда, яростно визжащая, злобно клацающая зубами и отчаянно брыкающаяся свинка замирает и удивлённо выкатывает глаза.

— Похоже, из вас троих ты, свинья, наиболее разумна и ответственна! Так вот, потенциальный бекон, изволь каждый раз, как Цунаде соберётся напиться, нахрюкивать ей напоминание того чем для неё это обернётся. Иначе я выпорю её не крапивой, а розгами. А ты в свою очередь из потенциального бекона станешь обычным, то есть жареным. Всё понятно? Кивни если да.

Свинья часто кивает. Джирайя отдаёт её Шизуне, отходит в сторону, садится и с задумчивым видом быстро пишет в блокноте.

Видя мой интерес, отрывается и спокойно, даже слишком спокойно говорит: — Записываю некоторые твои речевые обороты. Чтобы не забыть. Ну и… Цунаде, ты говорила что моя мать встречалась на конюшне с жеребцом. Ты видела нечто подобное, или сама пробовала?

— Су… Слышала подобную ругань, — понимая что наезжать на него не стоит, спокойно говорю. — Это ругань.

— Нда… Для сюжета новой книги, будет перебором. Но как оскорбление пойдёт. Чего лежишь? Печать уже не работает. Хватит тут проветриваться.

Почему так? Он ведь изврат. Он когда на источниках меня голой увидел, дар речи потерял. Стоял с открытым ртом и даже пошевелиться не мог. Тогда я его чуть не убила. Придурка. Сейчас же… Придурком его назвать, язык не повернётся. Не потому что это чревато, а потому что… Чёрт, он увидел меня без Хенге. Смеяться будет.

— Ну как, сильно страшно? — указываю себе на лицо.

— Нет, нормально. Женщина ты очень красивая и возраст только украшает тебя. К тому-же я не понимаю почему ты так стыдишься? Сорок два года, седины нет, морщин практически тоже. Почему ты прячешься?

— Мне стыдно.

— Чего? Саму себя? Это самое глупое что я слышал в жизни. Прости, но мне тебя не понять. Никогда.

— Но я же…

— Что ты, Цунаде, что? Списала себя? Думаешь жизнь закончилась? А вот не угадала. Всё только начинается. Но, только если ты сама этого захочешь.

— Лучше бы ты вёл себя как дурак.

— Мне это надоело, — возвращаясь к записям бормочет Джирайя. — Я устал быть посмешищем. Да, ничего ещё не закончилось, но время идёт. И как я уже говорил остаток отведённого мне, я проживу по-другому.

Встаю, натягиваю штаны и ухожу в лес, подальше от костра. Прижимаюсь лбом к дереву, глубоко вздыхаю…

Вот таким, именно таким я всегда и хотела его видеть. Стыдно признаться, но что-то тёплое и светлое, я испытывала к нему всегда. Всегда… Только вот теперь… Теперь я ему не нужна. Он устал, охладел, перегорел. Тридцать лет ждал и в итоге отказался. Я его понимаю, но мне от этого обидно. Дура, дура, дура! Какая же я дура.

Глава 8

(Сутки спустя. Совсем рядом с Конохой. Като Шизуне.)