Я пришла домой, а там никого не было. Восстание в Варшавском гетто. Истории в диалогах

Лея Шифман. Мы вместе в школу ходили. Сестра Леи, Мириам Шифман, была очень активной в подполье. С помощью Мириам Лея связалась с Мареком Эдельманом. В конце концов мы с ними встретились. Он меня подробно выспрашивал: чем занимаешься, с кем, почему. Марек знал моих маму и сестру. Его мама и моя были хорошо знакомы по Бунду. После всех этих расспросов он говорит: «Слушай, мы организуем сейчас новую группу на Заменхофа, хочу, чтобы ты была одной из организаторок». Спрашивал, могу ли кого-то порекомендовать, значит, проникся ко мне доверием. Так я и начала работать в организации. Искали квартиры – с этим хлопот не было. Пустых квартир, оставшихся после выселенных евреев, хоть отбавляй. Но нам нужны были не лишь бы какие квартиры, а такие, чтобы окна выходили на улицу, – из окон надо будет стрелять. Для нашей группы мы нашли квартиру на Заменхофа, 29.

«Мы», то есть кто?

Лейб Грузальц, он потом был нашим командиром, моя Лея со своим неофициальным мужем Адиком Янкелевичем… Нас было десятеро: две девушки и восемь парней. Поселились скопом: спали вместе, жили вместе. Прежде всего учились обращаться с оружием. Меня учил Хаим Фример. Он выжил. Умер уже здесь, в Израиле. Был женат на Пнине Гриншпан. Его группа находилась на другой стороне улицы: вход в дом был от Милой, 29, но окна выходили на Заменхофа. Мы устроились так, что несколько групп жили рядом, на одном отрезке улицы, чтобы вместе ударить посильнее. Так и было. Нападали с двух сторон. Напротив жили даже две группы: одна, ПРП[87], Павла [Брыскина], а другая – Берла Бройде. Все наши группы были тесно связаны друг с другом. У нас был свой сигнал к началу наступления: кто-нибудь из второй группы бросал гранату, и тут же мы шли вперед.

Итак, вы начали учиться стрельбе…

Сейчас, минуточку. По правде говоря, учились теоретически, нам ведь и выстрел сделать нельзя было.

Вы пришли в организацию после 18 января, верно?

Да, но уже до этого существовали группы, так называемые пятерки. В одну из них мой муж [Якубек Путермиль] входил, он был на территории Тёббенса – Шульца[88].

Уличная торговля

Вы помните 18 января?

Да, хорошо помню.

Расскажите, пожалуйста.

18 января… Расскажу о том, что сама пережила. 18 января я пришла в укрытие, пряталась под чердаком.

Где это было?

Налевки, 47, вход со стороны дома сорок девять. Это были две сквозные подворотни, дома принадлежали одному хозяину. Я бы хотела об этом рассказать, чтобы другие имели понятие, каково жить в так называемом тайнике. Этот тайник устроили под чердаком, в пустовавшей комнате. Вход в нее был через печку: открывалась заслонка, залезали внутрь, a дальше лаз вел в замаскированную комнату. Тогда, 18 января, с нами хотела спрятаться одна женщина с ребенком. Несколько человек ни за что не соглашались ее впустить потому, что ребенок может заплакать… Я так остро не реагировала, потому что мне было уже все равно, я чувствовала себя очень одинокой в этом дворе. Ни одной души на целом свете у меня не осталось, никого, поэтому все было безразлично. А те, кто там был, изо всех сил цеплялись за жизнь, что, собственно говоря, нормально. И она, мать эта, поклялась, что, если ребенок заплачет, она его придушит. Помню, мы слышали немцев, как те ищут. Шли, как всегда, со своими собаками, натасканными на человеческий запах. И тогда все глаза… Комната большая, лежали на полу, вповалку. Зима была, каждый впихнул туда какую-то постель для себя, какое-нибудь одеяло… Она-то, конечно, дала ребенку люминал, чтобы тот не просыпался, но все равно люди боялись. Позднее, когда у меня самой появились дети, я часто со страхом думала: вдруг заплачут. Этот дикий страх преследовал меня все время, пока они были маленькие. А тот ребенок тогда не заплакал. Из-за этой женщины мы на следующий день не хотели возвращаться в этот схрон… Никто не хотел туда идти. На углу Милой и Налевок нашли канализационный люк. Те из нас, кто помоложе, решили: спускаемся в канализацию. Целый день просидели в люке, в сточную воду так и не ступили. Хотя, конечно, немножко вглубь пролезли – в крышке от люка были дырки, через них любой мог внутрь заглянуть. А потом акция закончилась.

Почему вы решили спрятаться 18 января? Откуда вы знали об акции?

Мы быстро узнали. Многих из тех, кто работал в городе, забрали на Умшлаг, когда они выходили на работу. Я знала кое-кого из них, покупала для них товар, рассказывала вам об этом. Помню, что один парень, звали его Изя Френкель, спрыгнул с телеги, которая ехала на Умшлаг, и сбежал. Он мне и рассказал, кого забрали, я знала почти всех этих ребят…

Но вернемся к тому, что было после январской акции, к занятиям в боевых отрядах.