Я пришла попрощаться

Я убеждал себя в том, что он приходит днем, чтобы взглянуть на Фэт, на ее ноги, потому что до этого он видел женщин, одетых в длинные закрытые платья. Может, он заинтересовался ее белым женским бельем?

Конечно, я и не думал, что между ними может быть что-то серьезное и Малок нарушит все наши планы. Я стараюсь быть честным до конца. Понимаю, что в том, что случилось, нет вины Малока. Он подросток, ребенок, в крови у которого играет тестостерон. Он не знает, как справиться с этим, а женщины в его семье живут по своим правилам.

Однажды, когда я был у Фэт и пытался закрепить фен на стене, над стиральной машиной, мне понадобилась помощь. Я постучал к соседям, и парень-африканец открыл мне дверь. Он был на две головы выше меня. Я пробормотал, что мне нужно, он улыбнулся, кивнул головой и помог мне закрепить фен. Затем мы решили выпить по бокалу холодного пива.

Мы стояли перед домом и разговаривали. И тут я увидел Малока, он направлялся к садовой дорожке, ведущей к дому Фэт, но, заметив меня, свернул с тропинки. Парень, который помогал мне, указал на него своим длинным крючковатым пальцем, покачал головой и сказал:

— Нехорошо, нехорошо.

Не надо владеть суахили, чтобы понять, что он имел в виду. Парень продолжил:

— Держи свою девочку подальше от него, он — плохие новости.

Через шесть месяцев работник департамента позвонила мне и сказала, что у нее есть для меня новости.

Я спросил:

— Какие именно новости?

Она сказала со вздохом:

— Мистер Атлей, Донна-Фей беременна.

Ваша честь, нужно ли говорить, что я был просто раздавлен? И, учитывая происшедшее с Сэтом, напуган.

— Я надеюсь, вы шутите?

Я думал о том, как это могло произойти. То есть я знаю, как это происходит, но я был возмущен: как медперсонал мог это допустить? Один из пунктов программы оговаривал исключение каких-либо волнений, неприятностей для Фэт. Разве она приехала в Тамворт не для того, чтобы восстановиться после расстройства, связанного с потерей Сэта?

Патронажная сестра принесла извинения за случившееся. Вот так я открыл для себя еще одну сторону психиатрической медицины. Все хорошо на бумаге: программы и курсы лечения… Но когда случаются неприятности, никто не несет за них ответственности — винить некого.

Сестра продолжила разговор:

— Донна-Фей уже взрослая.

Я подумал: конечно, взрослая, за которой именно ты должна ухаживать.

— Насколько я помню, вы гарантировали ее безопасность.

— Она ждет ребенка, у нее нет никаких ранений. — Медсестра прокашлялась и продолжила: — Как опекун Донны-Фей, вы должны знать еще кое о чем.

Я произнес:

— Что ж, добивайте меня.

Что могло быть хуже?

Она сказала:

— Предположительно, отец ребенка — один из сыновей местного суданца.

Я смог заговорить только минуту спустя.

— Он сын местного суданца?

— Так сказала Донна-Фей.

— Когда вы говорили «сын»…

— Да, со слов Донны-Фей, отец ребенка — Малок Ибрагим, и если это правда, то ему нет восемнадцати лет. Ему семнадцать.

Прекрасно, круто. Через год после потери Сэта Фэт беременна. То, что отец ребенка — беженец из Судана, не так уж важно.

Я не должен был так разговаривать с женщиной по телефону. Поверьте мне, меня нелегко вывести из себя, но в данном случае я был взбешен.

— Вы отдаете отчет своим действиям? Цель вашей программы — обеспечить безопасность Фэт!

Отчасти моя злость была вызвана горечью. Я знал заранее, что они мне скажут. Они будут утверждать, что Фэт не сможет ухаживать за ребенком, которого ждет. Я узнал об этом на сайте: люди присылали мне информацию. И это после того, что случилось с Сэтом, после того, как Фэт задержали голой на трассе (она спровоцировала аварию). Она находилась на лечении и жила под присмотром!

Я позвонил Эдне и сказал:

— Уверяю тебя, они придут и за этим ребенком, как это было в прошлый раз.

Эдна ответила:

— Не дури, Мэд. Люди не могут просто так прийти и забрать ребенка у матери.

— Ты что, не читаешь новости? Они постоянно это делают.

Ваша честь, это правда, и Вы это знаете. Я обвиняю средства массовой информации. Это они устраивают чудовищный спектакль о плохом обращении с детьми. Это они рассказывают о том, что семья причинила вред ребенку. Департаменты обладают огромной властью и могут забрать ребенка в любой момент. У вас забрали одно дитя и уже приходят за другим.

Они не хотят рисковать и ждать, что вы причините вред очередному ребенку.

Я с трудом представлял себе, как я скажу об этом Фэт. Но когда пришло время объяснить ей все, оказалось, что ее это не волнует. «Волнение» — неудачное слово. Она молча выслушала меня и сказала:

— Хорошо.

Но поняла ли она, о чем я говорил? Сомневаюсь. После нашего разговора пришел парень и принес коляску. После того как он ушел, я вынужден был сказать:

— Фэт, ты знаешь, что они не разрешат тебе принести ребенка домой?

— Знаю, папа.

Она думала, что я ее не вижу. Она подошла к коляске и стала складывать простыни. На это нельзя было смотреть без боли, и я вышел.