Я приснюсь тебе на рассвете

И я надела голубое платье, сшитое из летящей ткани. Длинная юбка, открытые плечи – я была похожа на нежного мотылька и даже сама себе нравилась. Распустила волосы, которые в детстве казались мне золотистыми. Когда мама была дома, она красиво закручивала их, делая похожими на пружинки. Но мамы не было, и я изо всех тормозила ее появление.

Прихватив рюкзак со спрятанным на дне свертком-подарком, я вновь появилась в коридоре. Папа ждал в прихожей, прислонившись к стене. Завидев меня, он удивленно поднял брови. Я не выдержала, фыркнула:

– У меня двойной праздник!

– Лена, – папа покачал головой. Я быстро надела балетки, и мы покинули квартиру. – Как быстро ты взрослеешь!.. Лет двенадцать назад я и предположить не мог, что пищащее глазастое чудо вырастет в такую красавицу.

Я нажала на кнопку лифта и взглянула на папу с укором:

– Хорошо ты меня охарактеризовал.

– А спустя ещё двенадцать? Тебе будет двадцать пять, и, я уверен, к тому времени ты уже обзаведешься собственными детьми. Главное, чтобы они пищали поменьше твоего.

– Знаешь, папа…

Створки лифта разъехались в сторону, и мы оказались внутри.

– Я всегда буду рядом с вами. С тобой и мамой. Могу попищать, если хочешь, – и рассмеялась.

– Не стоит, – отец страдальчески поморщился, – несмотря на то, что ты уже взрослая, воспоминания об этом до сих пор ярки.

– Ох, папа!..

Мы поехали за мамой на вокзал. Ее поезд прибывал в половину двенадцатого. А мой, везший шанс отметить день рождения Вадима, отъезжал ровно в полдень. На это время Вадим меня и пригласил. И я точно знала, что не успею прийти. До вокзала ехать полчаса, он расположен на самом краю города. Пока мы встретим маму, пока все упакуем, пока обратно… Самое раннее – управимся к часу.

И Вадим об этом не знает.

Нет, просто тихушничать я не собиралась. Хотела написать без пятнадцати минут двенадцать, что не смогу прийти к нему, потому что встречаю маму. Или смогу, но с опозданием, если он меня, конечно, будет рад видеть. Понимаю, очень некрасиво. У него там гости, приготовления. Здорово будет, если я ввалюсь в самый разгар обеда, жаждущая внимания.

Но как я могла поступить ещё?

Другого решения я не видела. Не могла же я бросить маму. Мы с ней три недели не виделись, только созванивались изредка. И мама всегда говорила, что очень по мне скучает, хотя и в санатории ей нравилось. Вот только, упоминала она, как бы хорошо не было вокруг, а с родными людьми лучше.

Мимо нас проносились дома, кустарники, ларьки, велосипедисты… Как я ни вглядывалась в их лица, Вадима не увидела. Да и что ему кататься на велосипеде в свой день рождения?

Мы появились на вокзале в начале двенадцатого. Побродили по мощеной плитками площади, посидели около фонтана. Мне вообще нравился этот вокзал. Он был маленьким, но таким уютным… Двухэтажное светлое здание, окруженное зелеными деревьями. Несколько составов, стоящих на железной дороге. Ряд автобусов, причем за все время, что мы находились тут, отъехал только один.

В более крупных городах вокзалы больше, но и шуму от них… А у нас – почти что тихо и мирно. Чувствуется какая-то гармония с природой. Голуби, вон, вечно кружат рядом: летом на тонких розовых лапах ходят по плиткам, зимой прогуливаются по льду. Совсем ничего не боятся.

Спустя некоторое время диктор объявил о прибытии маминого поезда, и мы с папой, как ещё некоторые встречающие, пошли к третьему вагону. Мама выходила одной из последних: в льняном брючном костюме, с вьющимися волосами и солнечными глазами, голубыми-голубыми, ярче, чем небо. Папа помог спустить чемодан, а я сразу бросилась в мамины объятия.

– Леночка, – прошептала мама мне в волосы. – Я тоже очень по тебе соскучилась, доченька. А платье у тебя какое красивое!..

Вскоре к нам присоединился и папа. Мы стояли так, обнявшись, несколько секунд, пока нас не заменили новые прибывшие. Я шла рядом с мамой и не могла оторвать от нее взгляд. Какая она была красивая тогда! Отдохнувшая, здоровая, улыбающаяся. Счастливая. Действительно счастливая.

И я в тот момент подумала о том, что хотела бы стать такой же, как она. Чтобы у меня был муж и дочка. Чтобы они меня встречали и обнимали. Чтобы я была нужна кому-то, кроме мамы и папы.

Чемодан подпрыгивал на кочках, возмущенно дребезжа, но мы не обращали на это внимания. Мама обнимала меня за плечи – в то время я была совсем чуть-чуть выше ее, а другая ее рука переплелась с рукой папы.

Мама рассказывала нам о том, как прошло ее времяпровождение в санатории и, пусть я слышала некоторые из этих историй по телефону, менее интересными они не стали. Я завороженно слушала мамин голос, улыбаясь и ахая.

Но уже скоро мы остановились у машины. Папа открыл багажник, чтобы спрятать в него чемодан, после они и вовсе отошли с мамой на пару метров – наверное, обсудить какие-нибудь технические вопросы. Этот перерыв нужен был и мне. Я вытащила из рюкзачка мобильник, и, щурясь, чтобы хоть что-нибудь разглядеть, напечатала:

«Привет. Прости. Встречаю маму».