Я прорастаю сквозь асфальт

Заждавшиеся у крыльца первоклассники — мальчики в белых рубашках и девочки с воздушными бантами, — перепрыгивая по три ступеньки за раз, на ходу оживлённо лопоча, влетали в школу.

Дети влетали в школу точно голуби. А настоящие сизые голуби подлетали к ногам детей и тут же разлетались с веселым шумом. В отличии от чёрной собачонки, птицы собирались у ног школьников не для того чтобы преградить им путь: нет, они хотели поприветствовать детей и порадоваться вместе с ними. Голуби — это ведь тоже эскизы человека….

Валентину Ивановну не очень-то любили в школе. Так относились к ней все, за исключением нескольких верных слуг-прихлебателей. Эти, возможно, любили её, — ну если и не любили, то умело притворялись что любят. А остальные — определённо нет. Потому что Валивана была самодуром, причём самой высшей пробы — десять баллов по десятибалльной шкале. Самозабвенный, энергичный самодур! Однако, гимназия всё-таки работала, и невероятный характер Валентины Ивановны не мог этому помешать. Всё-таки школа держалась не на ней, а на учителях — и на детях. Нет, Валентина Ивановна тоже по-своему держала школу: она защищала её перед самым высоким начальством, выбивала для неё всё, что только можно — деньги, льготы, ремонты… Этого дети и учителя делать не умели, они могли только учить и учиться, — ну или не учиться, это уж кто как.

Нину, то есть Нину Андреевну Ягодкину Валентина Ивановна невзлюбила сразу и навсегда. При каждой случайной встрече Валивана умудрялась сказать ей какую-нибудь гадость. Делать это директрисе никогда не надоедало, даже наоборот — развлекало и отвлекало от всяких важных дел. А Нина ничего — терпела. Стерпела она и в тот раз, когда Валентина Ивановна придумала для неё какую-то странную национальность, кажется «кумычка», — но точно сейчас невозможно вспомнить, потому что бред к счастью забывается быстро, на то он и бред.

Терпела Нина и тогда, когда Валентина Ивановна приписывала ей черствость и равнодушие к детям. А ведь это была такая же чушь, как фантастическая, придуманная специально для Нины национальность. Детей Нина Андреевна Ягодкина любила, и дети любили её, — а некоторые даже обожали. Детей не обманешь. Они отлично чувствуют отношение к себе, и отвечают, как правило, тем же. Потому что дети — это те же голуби, шумные и добрые. Хотя, конечно, — дети, как и голуби, бывают разными…

Нина очень долго привыкала к школе. Два года. В первый год работы она непрестанно болела, и ходила пошатываясь, неуверенно переставляя ноги — совсем, как зомби в американском фильме. То горло у неё болело, то голова, то всё вместе. Два года Нинино тело упорно сопротивлялось школьной работе, — да и душа тоже сопротивлялась. Даже так: сначала душа сопротивлялась, а уж вслед за ней и тело. Но через два года Нина привыкла к своей работе и неожиданно для себя увидела всё в новом свете — и школу, и детей. Даже смертельно надоевший Нине немецкий язык, который ей приходилось преподавать, она снова перестала ненавидеть. Было время, когда Нина любила немецкий больше всего на свете. В молодости она так и бредила немецким языком: ей хотелось как можно больше слушать его, читать и говорить на нём. В те годы немецкий язык, вернее его изучение, был Нининой целью. А потом, после года учительства, она его возненавидела.

Зато русский язык, который прежде казался Нине простой данностью, вдруг оказался ей нужен как воздух: Нина начала писать сказки для детей. Школьники, то есть чужие дети, тоже долгое время казались Нине неинтересными и не важными, — но, когда она начала писать детские сказки, эти чужие дети оказались важными и интересными. Вот ведь как бывает!

Классное руководство

Как только Нина Ягодкина пришла в школу, Валентина Ивановна сразу же всучила ей классное руководство. Так уж в этой школе про классное руководство говорили: именно «всучить», а не «вручить» или «поручить». Дело-то в том, что денег за классное руководство почти никаких не платили, а мороки предполагалось много. Но учителя без классного руководства в этой школе и учителями-то не считались: ну какой в них толк, в простых предметниках?

Причём, Нине предлагался выбор: можно было взять один из двух пятых классов — 5-а или 5-б. 5-а — хороший, сильный класс, дети там умные, почти все, как на подбор, отличники, один другого умнее. А 5-б наоборот — слабый: там дети по успеваемости средненькие, так себе дети. Выбирайте, Нина Андреевна, кто вам больше нравится!.. Однако, тут же выяснилось, что выбирать придётся вовсе не Нине, а самой Валиване. И Валентина Ивановна выбрала для Нины Ягодкиной 5-б — средненьких детишек, так себе школьников.

К счастью, средненькие дети на проверку оказались очень даже ничего — хорошими детьми. Правда, звёзд с неба они и в самом деле не хватали, но это просто потому, что не привыкли как следует учиться. Зато и головы, и сердца у детей из слабого класса были вполне на своём месте.