Я прорастаю сквозь асфальт

Идя по улице, она думала: «Здорово! Для Рассольникова я — цветок-флокс, берёзка и даже… отец; а заброшенный двоечник, семиклассник Серёжа помогает двум взрослым бомжам не умереть, и они слушаются его, потому что чувствуют в нём силу и здоровое начало… Если всё это кому-нибудь рассказать, то не поверят, наверное… Но ведь это некому, да и незачем рассказывать… Это ведь очень личное».

«Хочу быть как Гагарин!»

А через три дня Валентина Ивановна созвала новое собрание. На повестке дня снова оказался Рассольников. «Что же опять случилось?» — недоумевала Нина.

— Поздравляю! — поймав Нину у двери в класс, торжествующе сказала Валентина Ивановна. — Ваш Рассольников совсем докатился! Теперь уже тетради у детей ворует…

И директриса, не желая ничего больше объяснять, двинулась по коридору.

А после уроков началось собрание. Состав примерно тот же, что и всегда.

— Рассольников! — без обиняков начала Валентина Ивановна. — Тебя вообще-то не удивляет ли, что по тебе… о тебе… тьфу!.. что из-за твоей персоны уже третье собрание за один только месяц собирается?! Ты, может быть, решил, что нам здесь кроме тебя и заняться нечем?! А?!

Рассольников сопел и чесал затылок.

— Что молчишь-то? Язык проглотил, что ли?

— Нет, не проглотил, — сказал Рассольников. — А что я теперь сделал?

— А то ты не знаешь! Я только никак понять не могу, Рассольников… И зачем это тебе тетради чужие понадобились А? Может, ты их взял, чтобы темы переписать и выучить? Так, что ли?

Валентина Ивановна тут же обрадовалась собственной остроумной шутке, заулыбалась, окинула взглядом учителей, приглашая их оценить своё остроумие. И некоторые учителя робко улыбнулись в ответ, но Нине Ягодкиной было совсем не до улыбок: она напряжённо смотрела на Сергея, ожидая что же он скажет.

— Вообще-то, вы правы, Валентина Ивановна, — сказал Сергей. — Для этого.

— Как? — не поняла Валивана. — Для чего — «для этого»?

— Ну, вы же сами только что сказали, чтобы переписать и выучить.

— Так, — снова не поняла Валентина Ивановна. — И… зачем это тебе?

— Как? — удивился Сергей. — Как зачем? Ну, просто выучить, чтобы…

— То есть, ты хочешь сказать, что в тебе внезапно пробудился интерес к учебе? Я правильно тебя поняла?! — рассердилась Валентина Ивановна.

— Ну, да. Пробудился, — подтвердил Сергей.

— Ты что, над нами издеваешься что ли?! — побагровела директриса.

— Нет, не издеваюсь, я правда… того… решил…

— Странно… Странно очень… И с чего это с тобой вдруг такая перемена произошла? А? — подозрительно спросила она.

— А я, Валентина Ивановна, хочу, как Гагарин… Он ведь хорошо учился, ну и вот… Он теперь для меня пример…

— Какой Гагарин? — отчего-то не сразу сообразила Валентина Ивановна.

— Как это какой? — возмущённый Рассольников даже привстал со своего места. — Как какой? Который в космос летал! Первым!

— Ах, нет, нет, я не в этом смысле… Гагарин — конечно… это — да… Но ты… ты… Рассольников — и вдруг… — Она попыталась собраться с мыслями. — Ладно, а зачем тогда красть-то тетради эти? Что так попросить, что ли, нельзя было?

— Да я просил! А они отмахиваются. «Потом», да «потом», — а мне, может, сейчас надо! Да вы не волнуйтесь, я их завтра же обратно отдам. Обещаю!

Валивана так растерялась, что даже не нашлась, что ответить. С обескураженным видом она уселась на место. Все молчали. Потом снова встала и, обращаясь к Сергею, спросила:

— А почему, интересно, ты классные часы прогуливаешь? Тебя что общественная жизнь, жизнь школы не интересует?

— Интересует, — соврал Сергей. — Иногда.

— Вот! Вот! — обрадовалась Валентина Ивановна. — Иногда!

Потом, повернувшись вдруг к Нине Ягодкиной, противным голосом сказала:

— А что вы, именно вы, как классный руководитель, делаете для того, чтобы привить этому…этому… Рассольникову! — интерес к делам школы?

— Я? — зачем-то переспросила Нина. — А я, Валентина Ивановна, провожу с ним… с Сергеем… индивидуальные классные часы — у него дома.

Все с трепетом ожидали реакции Валентины Ивановны. Но она неожиданно смягчилась и даже почти совсем оттаяла:

— А вот это хорошо! — сказала она. — Это мы вам в актив запишем. Правильно. С трудными учениками надо работать индивидуально! И всех остальных учителей прошу принять во внимание: нужно работать с детьми индивидуально! Это вам не дрова всё-таки, а дети!

На этой мажорной ноте довольная директриса и закрыла собрание.

«Я принимаю вас в рыцари!»

На этот раз Нина пришла к Сергею, чтобы позаниматься с ним русским языком. Сорок минут они терпеливо разбирали упражнения. Голова у Рассольникова и в самом деле работала хорошо, но лени в нём тоже хватало. Наконец, заметив, что Сергей устал, Нина предложила:

— Может, чаю попьём?

— Давайте, — согласился Сергей.

Когда попили чай, он вдруг вспомнил:

— А я ведь песню сочинил, Нина Андреевна!

— Песню? — удивилась она. — И можешь спеть?

— Да! — обрадовался он. Вытащил из-под дивана гитару и радостно, во всё горло, запел:

Я прорастаю сквозь асфальт, — тра-ля-ля-ля!

Прорастаю сквозь асфальт, — тра-ля-ля-ля!

Я, как берёзка на ветру на ветру –

Живу себе и не тужу, не тужу