Я проснулся (СИ)

   Наш разговор прервал какой-то странный звук. Как будто кто-то негромко стучался в окно. Я обернулся на звук и увидел большую голубую бабочку, бьющуюся о стекло.

  - Откуда она здесь? - удивился я.

   Николай едва заметно улыбнулся в ответ и аккуратно пересадил бабочку себе на руку. Свободной рукой он плавно открыл форточку и высунул на улицу ладонь. Бабочка быстро вспорхнула и полетела навстречу пушистым снежинкам.

  - Разве она там не замерзнет? - запоздало встревожился я.

  - А ты ночью замерз? - удивленно обернулся Николай.

   Действительно, мне ведь совсем не было холодно. Странно... В памяти - связка: снег и холод. А сейчас... Может быть, снег уже стал другим? Или... Я снова взглянул на бабочку, парящую среди снежинок. И вдруг увидел рядом еще одну, только розовую бабочку. Еще мгновение - и они уже кружили вместе в красивом, сказочном танце. Они летели туда, где едва заметно занимался рассвет. Еще пара минут - и их уже было трудно разглядеть на фоне утреннего неба.

   С легким порывом ветерка в комнату влетело несколько снежинок. Я вдохнул с упоением невероятный аромат зимнего воздуха. В нем было всё: покой и восторг, обжигающий холод и нежное тепло. И в этот момент я вдруг отчетливо почувствовал, что это и есть новое начало, новый шанс начать все заново. И у меня нет никакого желания оборачиваться назад.

  * * *

   Некоторое время Николай стоял неподвижно, глядя на розовеющий горизонт. Потом, будто бы что-то вспомнив, он выдвинул ящик стола и достал оттуда лист бумаги. Присев, он задумался на мгновение, потом взял лежащий на краю стола карандаш и начал что-то записывать. Николай писал быстро и уверенно, лишь изредка переводя взгляд на падающий снег. Казалось, что он полностью ушел в какой-то другой, известный только ему одному, мир.

   Мне очень не хотелось его отвлекать: возможно, он делал сейчас что-то важное. Но все же любопытство взяло верх, и я спросил, что он так увлеченно пишет. Николай не спеша поднял голову и задумчиво ответил:

  - Я... пишу о будущем.

  - А откуда ты знаешь, каким оно будет? - удивился я.

  - Оно будет таким, каким я его напишу, - спокойно ответил он и снова перевел взгляд на бумагу.

   Да, похоже, мне еще многое предстояло осмыслить... С некоторой завистью я смотрел, как смело он заполняет лист ровными строками. Чуть помешкав, я неуверенно спросил:

  - А можно я тоже что-нибудь напишу?

  - Конечно, - с удивлением ответил Николай. - Бумаги же много.

  Он выдвинул ящик стола и выложил передо мной стопку чистых листов. Порывшись в глубине ящика, он достал пару карандашей и шариковую ручку. Я сел рядом и приготовился писать. Но, видимо, это не так просто, как кажется со стороны. А может быть, и не каждому дано. Продолжая держать карандаш, я просто смотрел в окно. И будущее, которое я видел перед собой, умещалось у меня в одно простое слово: счастье. Стоило ли писать на бумаге всего одно слово?

  * * *

   Я снова посмотрел на чистый лист. Его пересекала по диагонали яркая розовая полоса. Выглянув в окно, я увидел, что уже совсем рассвело. Наверное, я очень долго сидел в раздумье. Николай уже не писал. Он просто смотрел на рассвет. Аккуратно сложив стопкой листы, он встал, походил по комнате, и снова остановился у окна, будто пытаясь к чему-то прислушаться. Потом резко обернулся и подошел к столу. Он свернул в трубочку записи и засунул в карман куртки. Немного подумав, он положил в свободный карман ручку. Потом открыл ящик стола и достал из него два карандаша и несколько чистых листов.

  - Ты как будто надолго уходишь... - почему-то немного испугавшись, осторожно спросил я. Он медленно обернулся, как-то рассеянно взглянув на меня:

  - Я не вернусь обратно.

   Мне показалось, что он был уже где-то очень далеко отсюда. У меня похолодело на душе. Я только что обрел какую-то реальность, только что познакомился с человеком, пока единственным человеком в этом неизвестном мире, и вдруг...

  - А как же... - чуть было я не сказал: "Как же я? А обо мне ты подумал?"... Но вдруг, словно горячий воздух, стыд разрумянил мое лицо. Он заметил мое замешательство и с некоторым удивлением спросил:

  - Ты разве не идешь со мной?

  Его слова словно сбросили камень с души.

  - Я думал, ты один... - Я стал торопливо размышлять, что бы я взял с собой туда, в неизвестность. Почему-то, первое, что пришло в голову - это найти бумагу и карандаш, чтобы тоже о чем-то писать. Я стал выдвигать ящики столов и шарить среди исписанных листов и потрепанных книг. Он обернулся в дверях и спросил, что я там ищу. Я ответил, что тоже хочу писать о будущем мира и ищу чистую бумагу. Он ответил, что взял всё для нас двоих.

   Оглядев напоследок комнату, Николай подошел к приборному щитку и опустил рубильники. Фонари на улице погасли. Возможно, кто-то зажжет их снова. Но это уже будет после нас. Дождавшись, когда я выйду на улицу, он выключил в комнате свет и аккуратно прикрыл за собой дверь.

  * * *