«Я просто применяю здравый смысл к общеизвестным фактам»

Обратите внимание, что ислам-то как раз в любом, даже самом дубовом варианте неизменно существует в состоянии конфликта с самим собой, вызванным неизбежными уступками современности. Любая дребедень, в которой есть хоть один проводок, хоть один рычажок, хоть одна шестеренка, будь это АК-47, позолоченный «кадиллак», сортир со сливным бачком, мобильник, ручная граната или атомная бомба в чемодане — все, что связано с технологией, приходит к мусульманам от нас, неверных, по той простой причине, что любая прошлая, сегодняшняя и, уверяю вас, будущая технология на этой планете разработана неверными. Мусульмане, как мы знаем, не изобретают и открытий не делают. Тот факт, что использование достижений современной технологии не вызывает ни малейшего интеллектуального дискомфорта у последователей злобного лже-пророка, наталкивает на мысль, что способность испытывать когнитивный диссонанс, равно как и страсть изобретать и открывать, возникают на существенно более поздних стадиях общественного развития, чем те, до которых сумели вскарабкаться наши сводные братья по разуму.

Нет, если бы я искала причину массового перехода в ислам среди европейцев, я бы сконцентрировала свое внимание не на отсталости мусульман, а на «расплывчатых стандартах современного христианства», потому что эта расплывчатость происходит из того самого клея, который скрепляет нашу лоскутную цивилизацию — терпимости. Наша терпимость проявляется в самых различных формах, и у каждой из этих форм имеется широчайший спектр извращений и ошибочных интерпретаций.

Важнейшей манифестацией нашей терпимости является свобода вероисповедания. Во что бы я ни верила, во что бы ни верили вы, ни один из нас не имеет права осуждать за это другого. Благодаря этому простому правилу, такой разномастной стране, как Америка, удалось в течение двух веков своего существования настолько успешно избегать кровавых неприятностей на религиозной почве, что люди начали забывать, что их религии во многом взаимно исключают друг друга, потому что правда существует, причем только одна. Любая другая версия событий — ложь, как бы пылко вы в нее ни верили. Единственная причина, по которой свобода вероисповедания нам необходима, это невозможность научным путем установить, чья вера правильнее всех остальных.

Бог либо есть, либо его нет. Если бог есть, то он либо один, либо их много. Бог либо и вправду воззвал к Моисею из горящего куста, либо Моисей это все наврал. Моисей раздвинул морские волны либо буквально, либо иносказательно. Иисус либо жил, либо нет, и если да, то он либо был Мессией, либо не был. Евреи его либо распяли, либо нет. Магомет был либо посланником Бога, либо одним из самых страшных массовых убийц в истории. Он либо поднялся живым на небо на крылатом коне, либо это глупая сказка, придуманная на потребу кровожадным дикарям.

Свобода вероисповедания дает каждому из нас право решить для себя, что из этого бесконечного набора правда, а что — нет. В то же время, она лишает вас права говорить мне, что ваша вера правдивей моей. Но если вы забудете об этом хоть на миг, чего тогда ваша вера стоит?

Терпимость избавляет нас от множества необязательных конфликтов. В один прекрасный день мы обнаружили, что было бы здорово терпеть не только чужую религию, но также и многое другое, еще более чужое. Воспитанные люди научились избегать тем, чреватых разногласиями. Благодаря этому, цивилизованные люди могут вместе веселиться, вместо того, чтобы вцепляться друг другу в глотку, выясняя, что такое хорошо и что такое плохо. С тех пор и хорошее и плохое существует только у нас в сознании. Все относительно. У каждого человека есть право на собственное мнение по любому вопросу. Любые два мнения о любом предмете имеют одинаковое право на существование. Настаивать, что 2х2=4 — хамство.

Вот, скажем, аборты. Если аборт сделать достаточно рано, он никому не приносит вреда. Зародыш — еще не человек, а немаме дают обезболивающее. Кто имеет право встревать в интимные материи? Уж, наверно, не правительство. Это я, между прочим, излагаю свою собственную точку зрения.