«Я просто применяю здравый смысл к общеизвестным фактам»

В силу причудливого совпадения, единственный (по крайней мере, пока) американец, уличенный в причастности к бойне в Мадриде, оказался одновременно адвокатом и новообращенным мусульманином. Если его спросить, из какого отчаяния он пошел на страшное преступление, он, возможно, ответит, что хотел облегчить страдания мусульман. У адвокатов и мусульман есть одна интересная общая черта: когда они что-либо говорят, то их заботит не правдивость их слов, а вероятность обоснованного возражения. В данном случае обоснованно возразить не составляет труда: массовое убийство в Мадриде не облегчило ничьих страданий, а, наоборот, причинило массу страданий ни в чем не повинным, кроме трусости их правительства, людям. Давайте спросим себя, если страдания мусульман так ужасны, что их можно облегчить только убийством, то не гуманней ли было бы прикончить из жалости самих страдальцев, а не приносить в жерву их, вне всякого сомнения, самодельным страданиям невинные жизни «неверных»?

Нет, у осатанелых почтовых клерков нет ничего общего с мусульманскими террористами. Если вам нужна аналогия терроризму в нашей жизни, взгляните лучше на стрельбу в американских школах. Стрелкaми неизменно оказываются белые подростки, растущие в комфортабельных домах, принадлежащих благополучным, респектабельным представителям среднего класса. У юных убийц нет ни малейших причин для отчаяния, но их страдания, тем не менее, вполне реальны. Они страдают от невыносимой ненависти ко всему вокруг, и ничем, кроме как убийством всех, кто случайно попадет под пулю, их страданий не утолить.

Признайтесь, вам ведь приходило в голову, что, убив Дилана Клеболда и Ерика Харриса накануне их расправы над одноклассниками по Columbine High, вы бы облагодетельствовали человечество, хотя с точки зрения закона вы были бы преступником.

Верите ли вы, что в глубине души вы ничем не отличаетесь от этих двух подростков? Полагаю, что нет.

Подумайте также о том, что в отличие от следующего расстрела в школе, мы точно знаем, кто совершит следующий теракт.

Человек без лица

Вы видели меня по телевизору, но имени моего вам не назвали, и, встретив меня на улице, вы не узнаете меня, потому что мое лицо было закрыто, когда я стоял перед камерой с четырьмя товарищами по борьбе, собравшимися, чтобы казнить американца. Я — один из тех, кому, согласно обещанию вашего президента, придется держать ответ за это злодеяние. Поживем — увидим.

Вас это может удивить, но мне было жаль приговоренного. Он знал, что его ждет, и все же умер безропотно, как овца. Спастись он, сами понимаете, не мог, но терять ему было нечего, и если бы он решил испортить торжественность момента попыткой сопротивления или хотя бы криком, мы ничего не могли бы с ним поделать, кроме как дать ему умереть чуть помедленнее. По крайней мере, тогда он умер бы, как мужчина, как боец. Но он не был бойцом, а нам нужно было отснять казнь, так что если бы с ним это не получилось, то нам пришлось бы казнить кого-нибудь еще, только и всего.

Ваш президент посылает в Ирак своих солдат и гражданских, где они гибнут в тщетной погоне за наивной мечтой о распространении демократии. Наши бойцы гибнут в борьбе за священную цель — распространение ислама. На этом сходство между нами кончается. Все современные демократии существуют в процветающих капиталистических странах, населенных в основном христианами или, в случае Израиля, евреями, а каждая процветающая капиталистическая страна, населенная в основном христианами или евреями, является демократией. Несмотря на то, что Индия и Турция тоже обычно причисляются к демократическим странам, они не являют собой опровергающего примера. Индийская демократия вынуждена сосуществовать с древней кастовой системой, которая легко переживет все признаки западного влияния, включая и демократию. А если вам кажется, что в Турции царит безудержная свобода, то почему ни один американец до сих пор не эмигрировал туда в погоне за правами, которых он лишен у себя дома?

Нам, арабам, западное изобилие неведомо и не нужно. Мы — не капиталисты. Мы — нищие. Мы были нищими с начала времен и останемся нищими до самого их конца. Несколько десятилетий назад, до того, как капитализм принес Западу власть и богатство, наше единственное сокровище, нефть, было ничуть не ценней верблюжьего дерьма. Через несколько десятилетий от капитализма не останется и следа, и нефть снова станет никому не нужна. К тому же, мы — не христиане и не евреи. Мы — мусульмане». Демократия не пустит корней в нашей пустыне. В нашей пустыне растет только джихад.