Я просто тебя люблю (СИ)

— У меня есть, — подала голос Ирда. — Взять этого заместителя за жабры и хорошенечко потрясти. Пусть расскажет, кто, что и зачем.

— Ты спятила? — недоверчиво поинтересовалась Адаша, Шхар же просто башкой покрутил, поражаясь предложенной глупости.

— А я согласна с ней, — бухнула граха. — Все эти ваши заходы и подходы — дело хорошее. Но я уж лучше сама всё сделаю.

— Да кто тебе даст делать-то, — фыркнул шавер.

— А кто мне запретит? — спокойно осведомилась великанша.

— Да хоть ты подумай! — хаш-эдка почему-то обратилась к Архе. — Мы сейчас не в том положении, чтобы похищения высших офицеров устраивать, да ещё и за жабры их брать! Лучше сделать всё аккуратно и грамотно. Согласись…

— Сколько это времени займёт? — перебила демонессу лекарка. Адаша промолчала, а Шхар руками развел, мол: «У Тьмы спроси». — Хорошо. Что за это время случиться может?

— Знать бы, кто за этим стоит… — хмуро буркнул шавер.

— Поправь меня, если я чего-то не поняла, — поднажала ведунья. — Пока вы адвокатов ищите, а потом пытаетесь найти, чем им заплатить, чего-то там опротестовываете, Дана на самом деле могут начать пытать? Или переведут в другую тюрьму? Или казнят?

— Это-то как раз вряд ли…

— То есть, всё остальное возможно, — кивнула Арха и обернулась к Ирде, глянула на хмурую Ю. — Мы действительно можем этого заместителя поймать? — спросила.

В ответ сагреша лишь усмехнулась, сложив руки на груди. На призывы «Очухаться!» и «Не сходить с ума!» ифоветка ни малейшего внимания не обращала, лекарка, впрочем, то же. Ну а граха, болезненно морщась, шею разминала. Наверное, прикидывала, как бы половчее на крикунов шкафчик «уронить».

***

Брать Арху «на дело» никто, естественно, не планировал. И, конечно же, она пошла вместе со всеми, хотя лезть вперёд и мешаться под ногами лекарка не собиралась. Просто оставаться запертой в задних комнатах борделя у неё уже никаких сил не было. Последние три дня и так дались нелегко. Все чем-то занимались, лишь она одна чувствовала себя абсолютно бесполезной, а, главное, беспомощной. И это мучило больше всего. А ещё неизвестность.

Каждое утро Данаш бегал в тюрьму, передавая её письма Харрату, но ответа ни разу не принёс — переписка лордам была строго запрещена, а денег на подкуп стражи не осталось, кошелёк, который прихватила с собой Арха, исчез, потерялся в суматохе. Судя по слухам, собранным Шхаром, по обрывкам разговоров, подслушанным демонёнком, с гвардейцами пока ничего страшного не случилось. Но только Тьма и знала, что в Сырой башне на самом деле происходило. И ведунья совсем не чувствовала Дана, хаш-эд закрылся от неё наглухо, а это пугало.

Потому легче было дом руками передвинуть, чем оставить лекарку под крылышком бордель-маман.

— Да где же он? — шёпотом прогудел Данаш, в очередной раз сплюнув. — Давно пора и появиться. Совсем у некоторых совести нет! Ждёшь вот так, ждёшь…

Плевался сын лорда Сарреша как заправский верблюд и не всегда попадал на брусчатку — досталось и архиной юбке. Но лекарка пацану ни слова не сказала. В конце концов, кто-то, волнуясь, губы обгрызает, кто-то плюётся — каждому своё.

— Ты лучше расскажи, как первый раз в тюрьму пробрался, — попросила Арха, не столько мальчишку успокаивая, сколько себя.

— Да чего там! — хмыкнул Данаш. — Анита-то верно придумала. Взял я, значит, кошелёк, да и пошёл…

— Какой кошелёк?

— Да твой же! — дивясь архиной недогадливости, фыркнул паршивец. — Ну вот, взял я его, пошёл к коменданту и давай ему фтюхивать дохлую крысу за бобра, мол: «Любит меня лорд, дня прожить не может, дайте, дяденька, его утешу. А он мне расскажет, где золото припрятал, я с вами потом ещё поделюсь». Он, понятно, уши-то и развесил. Чего сложного?

— Таки сделал из Дана извращенца, — хмыкнула Арха, нервно ладони растирая. — Ну, молодец!

— А то! — довольно равнодушно откликнулся Данаш. — Только вот не ценит никто и… — демонёнок оборвал сам себя, приподнялся с корточек, держась за стену, прислушался к ещё далёкой дроби лошадиных копыт и тарахтению колёс. — А вот и он! Ну всё, пора мне.

— А что вы придумали-то? — очень вовремя спохватилась Арха.

— Да всё хорошее до нас уже придумано, — отмахнулся демонёнок и исчез в темноте — как в воду нырнул.

Лекарка прислонилась к стене, плотнее плащ запахнула. Прижиматься к холодному камню было не слишком приятно, но такая опора уверенности придавала — слишком уж темнота действовала на нервы. Два приближающихся каретных фонаря казались глазами огромного чудища, а становящийся всё громче цокот подков бил по ушам. И не убежишь: как тут бежать, когда сама напросилась? И не спрячешься: уже спряталась, надежнее некуда. А всё равно страшно, хотя непонятно, чего и бояться…

Детский, очень жалобный, страдающий вскрик рванул ночь, как старую тряпку. Захрипели, заржали лошади, кажется, становясь на дыбы. Громко выругался кучер.

— Дяденька, вы моего братика задавили! — истошно заверезжала невидимая в темноте Ируш. — Совсем ведь задавили, насмерть! Что я мамке теперь скажу-у?

— В чём дело, Берест? — послышался такой уверенный, даже властный голос.

Тихонько хлопнула каретная дверца.