Я просто тебя люблю (СИ)

Битва между теми, кто действительно умеет клинки в руках держать, зрелище совсем не увлекательное и не эффектное. Собственно, стороннему зрителю и смотреть не на что: движение есть и его много. Гораздо больше, чем осознать получается, а понимания где, кто, что нет.

Зато можно понаблюдать за умирающими. Они вываливаются из боя, будто центробежной силой выброшенные. Скручиваются личинками, скулят по-щенячьи, пытаясь запихать в живот пузырями продавливающиеся сквозь пальцы внутренности. Плашмя падают на спину, раскинув руки крестом, конвульсивно взрывая каблуками землю. Опускаются плавно, будто издеваясь, переигрывая, щедро плеща на притухшее золото травы кармином. Они такие разные.

А ещё можно насладиться ароматом битвы. Вояки говорят, будто она пахнет кровью. Вполне возможно и так. Но это потом, когда первый шок и запал проходит. Настоящий, исконный запах смерти — это вонь дерьма, мочи и пыли.

У битвы есть и своя музыка. Пение клинков, звон стали, крики — всё так. Но эту героическую мелодию перекрывает мат: отборный, ядрёный и… беспомощно-неверящий. Почему-то до конца, до того момента, когда глаза становятся как у снулой рыбы, подёргиваются белесой плёнкой, никто не верит, что на самом деле умирает. Боль есть, страх есть, а веры нет. Всё ведь обойдётся, правда?

Клубок пыли и движения распался, будто этой самой пылью и рассыпался. Тихо вдруг стало так и неподвижно. Лишь где-то ржал напугано конь — довольно далеко. Да барабаном отдавались на стёжке шаги убегающего демона.

Шай, стоящий на колене в неестественной, даже картинной позе — с отведёнными назад руками, с ловящими солнечные зайчики клинками — не спеша встал, выпрямился, махнул. Слегка изогнутый меч полетел тяжело. Впереди кто-то вскрикнул — кто именно за завесой пыли не разглядеть.

Ифовет, по-прежнему никуда не торопясь убрал оставшийся клинок в ножны — не с первого раза в устье попал, пришлось придерживать. Тыльной стороной ладони вытер лицо, но только кровь по щеке размазал, руки-то тоже все мокрые были. Пошёл вразвалочку.

Шер лежал на животе, медленно и неловко загребая конечностями — как жук или младенец. Видимо, меч, валяющийся рядом, ему оголовьем меж лопаток или по шее угодил. А, может, по крестцу. Убить не убил, даже и вреда серьёзного не нанёс, но отшиб хребет знатно.

Шаррах подошёл к демону, присел на корточки, мотнул головой, перекидывая блондинистый хвост через плечо. Оглядел лежащего с макушки до пяток, а потом обратно. И только после этого перевернул. Небесноглазый таращился на него, беззвучно шлёпая губами. Непонятно, что сказать хотел.

— Нет, ты в серьёз думал, что у тебя получится? — голову к плечу наклонив, поинтересовался Шай. Арха не видела его лица и видеть не хотела. Впрочем, Шер, кажется, с ней полностью солидарен был. — Нет, ну честно! Верил, что я на это фуфло куплюсь? Придурок, меня в императорские гвардейцы готовят. Я у Харрата воспитывался. Знаешь, что это значит? — ифовет подтянул к себе валяющийся на земле меч, обстоятельно отёр его о жилетку Шера, поднял — между лезвием и выкаченными в ужасе глазами волос, наверное, ещё бы пролез, а больше там ничего не поместилось. — Это значит, что ко мне близко подходить не стоит. В следующий раз задумаете грохнуть, берите луки.

— Мы с тобой с детства… — прохрипел Шер с натугой, будто у него горло до самого нёба песком забито было.

Шай кивнул. Нагнулся над лежащим низко, собираясь, наверное, что-то важное сказать. Только смотрел он почему-то в сторону, голову отвернул.

— Ещё один маленький секрет, — шепнул блондин почти нежно. — Первое, чему учат там, где я был: не верить никому. Никому, ты понял? — лезвие клинка легло на переносицу, продавив багровую вмятину, перечертило небесно-голубые глаза, которые, казалось, вот-вот лопнуть должны. — Не слышу ответа.

Шер, конечно, не кивнул. Да что там! Он даже и моргнуть бы не сумел. Но, видимо, Шай что-то уловил. Потому как встал, убрал и второй меч в ножны. Свистнул громко, резко, коня подзывая.

— Остальным то же передай, — бросил.

На замершего, боявшегося шевельнуться демона он не смотрел.

***

Чему стоило поучиться у ифоветских женщин, так это умению с помощью минимальных средств превращать убогую комнату во вполне уютное жилище. Драпировки по каменным стенам развесили, занавески на окна нацепили, постель накрыли красивым покрывалом, цветочки немудрёные расставили — и вот уже не келья, а эдакий уютный уголок с явным намёком.

Впрочем, самым очевидным намёком тут Ирда служила. У ифоветок ещё одному таланту научиться стоило: одеваться так, чтобы казаться полностью раздетой. Хотя, вполне возможно, что и абсолютно голой рыжая выглядела бы гораздо менее… неприличной.

— Ты ещё там, там надушись, чтоб пахло приятно, — велела нянька, настойчиво пытаясь сунуть в руки девушки гранёный хрустальный флакон, — демонесса от неё только отмахнулась, наклонилась к зеркалу, подрумянила чересчур бледное лицо, поправила мизинцем помаду. — А уж намазалась-то! Думаешь, мужу твоему приятно будет всю эту краску слизывать?