Я против тебя (СИ)

   Пары прошли в неге и лености. Преподаватели поддавались дурным миазмам, распространяемые студиозусами, и читали лекции медленно, растягивая слова, наполняя свои записки явными отходами в сторону с целью предаться переливанию из пустого в порожнее. Но скорее всего, была виновата весна. Солнце все сильнее припекало, заглядывало в окна аудиторий, плясало зайчиками на досках и стенах, заставляла прикрывать глаза рукой или недовольно щуриться. Никому не хотелось сидеть в унылых аудиториях, энергия студентов стремилась на улицу, где чирикали птицы, дотаивал последний снег, где носились отмытые от грязи и наростов льда чистые и довольные машины, где гуляли красивые девочки, скинувшие с себя шубы и теплые брюки. Юношам хотелось щеголять перед этими барышнями своими мускулами, хотелось заигрывать с ними, курить, пить пиво с друзьями, сидя на скамейке подставлять лицо теплому весеннему солнышку. Это лето оно станет горячим, даже жгучим. Так говорят про брюнеток: она была жгучей брюнеткой, ее волосы были словно вычернены ночью. И так же с солнцем, летом оно становилось яростным, словно выплескивало на головы людей тот кипяток, что хранила для нас всю зиму. А весной солнце всего лишь нежно гладила нас по щекам, руками, ушам, словно приглашая кровь разогреться, а чувства всколыхнуть. И поскольку студенты народ абсолютно беззаботный, их энергия, разогреваемая солнцем и превращающаяся в желание, стремилась окунуться в атмосферу флирта, любви и страсти. И вот из этой самой энергии вырывались свободные частички, так называемые миазмы. Они-то и несли разрушение в остальные массы народа. Идет мама с ребенком по улице, а навстречу ей влюбленная парочка студентов. И так они нежно держаться за руки, так ласково смотрят им в глаза, что мама невольно вспоминает отца своего ребенка, и ей тут же хочется прибежать к тому на работу, поцеловать, затормошить - высказать ему всю свою любовь, что когда-то к нему испытывала. А это всего лишь пагубное влияние студенческих миазмов, ке-ке. И бедные преподаватели, которые общались со студентами куда больше, чем все остальные, просто впадали в кому от концентрации миазмов в воздухе, и начинали творить безобразные вещи. Обычно, после пришествия очередной весны у нас в университете кто-нибудь из преподавательского состава играл свадьбу.

   - Неужели это закончилось? - я выпала из аудитории, словно переспелый помидор сорвался с ветки, и зевнула. Солнце действует еще не только как "Виагра", но и как "Феназепан". Видать, совсем как волшебная палочка: каждому по потребностям, каждому по способностям.

   - Ага, - рядом пристроилась еще более сонный Никитос. Это я старалась всю пару хоть как-то слушать преподавателя, чтобы последний не расстроился от отсутствия заинтересованности в его лекции присутствующими студентами. А Никитос совершенно нагло проспал всю пару.

   - Ты-то чего поддакиваешь? - пихнула я друга в бок. - Проспал всю пару, и еще не доволен.

   - Мне мешали, - и Никитос еще раз получил от меня ощутимый толчок в бок.

   - Ну ты даешь!! Сессия скоро, а он дрыхнет на парах, - моему возмущению не было предела.

   - Отстань, зануда, - развеселился Никита. - Что насчет Юльки? Мы едем?

   - Конечно, иначе эта пакость мне мозг выест по телефону. Но сначала - в магазин! - и мы вместе с Никитосом бодро порысили в направлении ближайшего супермаркета.

   - Слушай, мне давно не дает покоя один вопрос, - Никита перебирал апельсины, выискивая самые оранжевые и круглые.

   - Давай-давай, - я лазила у самой стенки холодильника, выискивая йогурты с нормальной датой окончания срока годности. Юлька обожала йогурты, надо будет сказать об этом Никите.

   - Ты реально втрескалась в Балдурина?

   Не в бровь, а в глаз вопросище, прям не знаю что ответить.

   - Да, он мне очень нравится, - закивала я головой, рискуя врезаться лбом в полку с йогуртами. Не смотреть же мне на Никитоса, который мог разоблачить мою фиговую ложь.

   - Но он же ботаник!! Я думал, тебе нравятся брутальные, уверенные в себе мужчины, следящие за своим телом, - и Никитос напряг мышцы плеч, демонстрируя мне их накачанность, брутальность и уверенность. Трицепсы они называются, что ли?

   - Я сама ботаник, а кто-то пятнадцать минут назад меня вообще занудой обозвал, - парировала я.

   - Да ладно тебе обижаться, я же любя, - Никитос попытался игриво улыбнуться мне, схлопотал по шеям, и обиженно забубнил что-то типа "чтоб я еще раз!"

   Когда йогурты, апельсины и печеньки были выбраны, Никита вдруг осознал, что вот именно сейчас мы поедем в больницу к Юле. И сразу затосковал. Его взгляд стал блуждать по сторонам, явно в поисках путей отступлений. Но я успела всучить ему в руки тяжелый пакет, и так взглянула, что его тут же замучила совесть. Ну как я, хрупкая нежная девушка, должна тащить ТАКОЙ пакет!!!

   - Давай Никитос, не кисни, - подбодряла я его по пути на остановку, - к Юльке же едем, она хороший человек, кусается редко.

   - Ага, - пробурчал Никита, - у меня от ее укусов уже задницы не осталось.