Я пытаюсь восстановить черты. О Бабеле – и не только о нем

Городок Итри находится за 125–130 километров от Рима. Туда ведет великолепная дорога. По одной стороне — пинии, по другой — виноградники. Большая часть этой дороги пролегала здесь с древних времен. По пути нам все время попадались захоронения знатных людей Рима — надгробия в виде арки или стенки с надписями и даже с изображениями. Встречались нам и скульптурные надгробия: запомнилась мраморная женская статуя без головы. Статуи и сосуды разворовывали сами итальянцы, чтобы продать их иностранцам. О древнем римском обычае хоронить знатных людей вдоль дороги я до тех пор не знала.

Дом Джанлоренцо находился немного вдалеке от Итри, на горе в восьми километрах от моря. Местность кругом была гористая; мы находились на высоте семисот метров над уровнем моря. Вокруг дома — сад и дикие деревья, но за фруктовым садом никто не ухаживал, и он не плодоносил за исключением инжира. Сам дом был двухэтажным, под домом — гараж. Мы с Лидой поселились на первом этаже в комнате с круглым окном, выходившим в сад.

Через несколько дней мне удалось осмотреть сам городок Итри. Джанлоренцо прокатил нас по всему городку, в котором было множество древних построек. Во время войны Итри подвергся большим разрушениям от американских бомбежек. В гористой местности Итри скрывались фашистские воинские части и боеприпасы, и их жестоко бомбили.

Городок жил полнокровной жизнью: на тротуарах масса народа. Люди гуляли, сидели за столиками кафе, пили, играли в карты. На улицах — множество для такого небольшого городка машин.

Неподалеку от Итри, по пути в другой приморский город, Гаэта, у самой дороги стоит гробница Цицерона. Поставлена она на том самом месте, где убили великого оратора. В Италии имя это произносится «Чичероне», хотя никто не знает точно, как его произносили в древности. По словам Джанлоренцо, могло оно звучать и так: «Кикероне». Возле дороги за изгородью высится круглая сужающаяся кверху башня с несколькими небольшими окнами. Очевидно, в древности у нее был или купол, или другие какие-то перекрытия, но со временем они разрушились, и из самих стен теперь растут маленькие деревья. После осмотра памятника мы поехали в Гаэту. К ней вдоль берега моря вела длинная набережная, широкая, с чередой фонарей, разделяющих двухполосную дорогу. Вдоль нее — огромный детский парк с аттракционами, весь освещенный разноцветными огнями. А на набережной продавалась свежая рыба.

Совершили мы и поездку в сторону Неаполя. По дороге посмотрели пещеру Сивиллы. По преданиям, в ней она жила и предсказывала будущее. Предсказания свои она записывала на листьях деревьев — по слову на каждом листке. Отворив дверь пещеры, Сивилла клала эти листья за дверь в порядке написанного. Но ветер часто перемешивал листки, и справляющийся о своем будущем долго ломал голову, пытаясь разгадать предсказание.

От пещеры мы доехали до кратера вулкана Сольфатара. Слышался звук, как от кипящего котла, сильно пахло серой. Кратер вулкана окружен был железной решеткой, он слегка дымился, но через решетку лавы видно не было. От вулкана поехали в Неаполь. По дороге Джанлоренцо заявил, что город неинтересен, что смотреть там нечего и что он покажет нам что-нибудь получше. Но по Неаполю мы все же проехали, сначала по набережной, потом по главной улице и площади, а потом мимо острова Капри, где в ресторане в 1933 году во время встречи с Бабелем плакал Горький. (Упоминание об этом сохранилось в одном из писем Бабеля.)[58] На острове Капри видна огромная крепость, которая пребывает в гораздо лучшем состоянии, чем другие древнеримские крепости. Быть может, ее отреставрировали. Осмотрев снаружи королевский дворец, мы отправились в Помпеи.

В первом доме, который мы осмотрели в Помпеях, во многих комнатах для гостей на стенах сохранились фрески в желто-бежевых и коричневых тонах и пол из смальты. Я подумала о том, что пол этот был адской работой для рабов. Дом богатого патриция — очень обширный, с богато украшенными залами для пиров и маленькими спальнями. Выйдя из этого дома, мы отправились по огромным булыжникам, которыми вымощена главная дорога Помпей, в раскопанную часть города. Помпеи к тому времени были раскопаны на две трети. Дорога вела вверх, потом слегка спускалась вниз, а от нее отходили поперечные улицы. Мы видели таверны, мельницу, баню и несколько домов, поменьше, чем первый. Чуть пониже древних Помпей, ближе к морю, процветают Новые Помпеи, раз в десять больше прежних. Не боятся люди, хотя Везувий слегка дымится. В тот день он был виден нечетко, в дымке. Стояла страшная жара, да к тому же в Италии все лето повсюду горела трава. Уже по дороге из Рима в Итри то и дело виднелись выгоревшие склоны гор. Трава кругом сухая; она быстро воспламеняется, и кроме того, ее жгут пастухи. Вероятно, после пожара из земли вырастает молодая трава, и пастухи заинтересованы в свежих пастбищах для овец.