Я - раб Ламповой, или Как укротить миллионера

Поднялась и, вздрагивая, принялась втягивать в комнату жуткий плакат. Сашку придушить мало за то, что слил мои фото миллионеру. Договаривались же, что удалит. Зря я вообще согласилась на эту «терапи-фотосессию», толку от неё всё равно не было. И всё из-за этого вот «Джинна»!

— Не понял! — возмутился Константин, и я машинально обернулась. Испуганно покосилась на торс, но, увидев джинсы на месте и застёгнутыми, облегчённо вздохнула. Парень тряс свой сотовый и приговаривал: — Наверное, крем попал. Или приложение глюкнулось. Может, перезагрузить?

Я покачала головой и, свалив хрустящий ком в угол, принялась тушить свечи. Ещё пожара мне не хватало! При мысли, что из-за идиотизма баловня судьбы могли пострадать мои конкурсные работы, спина покрылась липким потом. Надо бы вынести из комнаты всё ценное. Оставить на недельку у девочек.

— Да что с тобой не так? — рявкнул Джинов над ухом так неожиданно, что я подскочила. Обжегшись, ойкнула и уронила свечку. Парень швырнул сотовый на кровать и, скрестив руки на измазанной кремом груди, горой навис надо мной: — Другая бы пищала от восторга, а ты…

— А я едва сдерживаюсь, чтобы не заорать от ярости, — кривясь от боли, процедила я и, наступая на него, отпихнула: — Ты вообще в своём уме, или хромосомы бешенные достались? Опозорил меня, в комнате всё перевернул вверх дном и… — Осеклась, заметив осколки статуэтки и похолодела: — О, нет…

Глава 6. Константин

Попадос! Кажется, отец жестоко подшутил надо мной. Не может быть, чтобы девчонку не проняло. Наверняка, приложение сломано. Или вообще нет никакого «счастьеметра», а меня попросту развели, как последнего лоха.

Но, если так, то…

Я покосился на испачканную в торте девицу с перекошенным от неземного счастья лицом и, столкнувшись с взбешённым взглядом лазурных глаз, понял, что нужно бежать. Такого ужаса я не испытывал даже на Золотом побережье Австралии, когда планировал поймать волну, а встретился с акулой.

Медленно, стараясь не делать резких движений, как и в случае с акулой, я приготовился отбиваться от разъярённой девушки. Но она неожиданно всхлипнула и, опустившись на колени, подняла осколки.

— Вдребезги… Ты что, в футбол ею играл?!

— Я куплю тебе такую же уродливую фигню, — великодушно пообещал я. — И набью её нормальными деньгами, если перестанешь строить из себя жертву.

— У тебя всё в деньгах измеряется? — Она посмотрела на меня исподлобья. — Придётся разговаривать на твоём ограниченном языке. Раз живёшь в мире «купи-продай», то должен знать о таком понятии, как эмоциональная ценность.

— И какие чувства можно испытывать, глядя на это уродство? — удивился я.

— Человеческие, — буркнула она и, собрав все осколки, поднялась. — Попробую склеить.

Ясно, цену набивает.

— Не знал, что эта фигня так тебе дорога. Слушай, у меня приятель торгует всякой антикварной трухой. Хочешь, подберём тебе что-нибудь столь же уродливое, но хотя бы не столь дешёвое?

Она молча передёрнула плечами и осторожно высыпала добычу на стол. Я раздражённо добавил:

— Ну хорошо, я найду тебе такую же, сколько бы это ни стоило.

— Да не нужна мне такая же! — вспылила она и угрожающе надвинулась на меня. Мелкая, худенькая, но такая грозная, что я невольно отступил. Сверкая глазищами, прошипела коброй: — Эту копилку мне брат подарил! Она для меня как талисман. Даже когда мне нечего было есть, я не трогала её…

— Ну и дура, — пожал я плечами. — Смысл голодать из-за такой ерунды?

Она поджала губы и, как-то сникнув, отвернулась:

— Да что с тобой говорить, чурбан позолоченный. Деньги-то где?

Я растерянно моргнул: она сейчас о той мелочи, что была внутри копилки?

— Что? — снова обернулась она и зло сузила глаза: — Ты потратил деньги моего брата на мой позор?!

Ну всё, достала. Я положил ладони на её худенькие плечи и, развернув, легонько подтолкнул к остаткам торта на полу.

— Вот твои деньги! Там брюликов столько, что можно купить пару тысяч китайских статуэток и одного живого китайца в придачу! Всё, мы в расчёте. Звони моему отцу и говори, что ты испытала море счастья, но приложение этого не отобразило. А, значит, оно сломано. — Сунул ей в руки сотовый и поторопил: — Ну?

— Что «ну», конь педальный? — взвилась она и влепила мне телефоном в солнечное сплетение: — Тебе надо, ты и звони. А я подписала договор, по которому ничего, кроме как испытывать желания, не могу.

— Да ты не способна к нормальным человеческим желаниям! — теперь уже разозлился я. — Да айсберг в Атлантическом океане излучает больше тепла, чем ты. У тебя хвосты для связи с космосом? Попроси своих собратьев-инопланетян, чтобы они исцелили тебя от фригидности!

— Я лучше попрошу, чтобы они исцелили тебя от острой интеллектуальной недостаточности! — съязвила она и тряхнула этими самыми хвостиками. — А желание я испытываю, и, поверь, очень сильное! Как раз сейчас я мечтаю содрать с тебя кожу и положить ковриком у порога общаги. Это сделает меня безумно счастливой. Уверена, что твой телефон будет разрываться от волн счастья, когда я буду вытирать об тебя ноги! Ясно?