Я Распутин. Книга 4

Двору я о себе напомнил. Пришла пора напомнить обществу. А заодно растормошить небесников. И надо сказать, что власть сама организовала к этому повод.

Да еще такой, что особо и напрягаться не надо — дело русского «Джека Потрошителя» Радкевича. Маньяк из Владимира резал проституток в столице на протяжении полугода. Три женщины были убиты, две спаслись чудом. А всего следователи насчитали больше тридцати покушений. Радкевич не насиловал и не грабил потерпевших, его единственной целью была расправа по причинам ненависти к падшим женщинам.

Первую зарезанную желтобилетницу нашли в Неве летом 9-го года. Последнюю — осенью.

Радкевича довольно быстро поймали и сделал это мой старый знакомец — начальник сыскной полиции Питера — Филиппов.

А вот дальше начался цирк с конями. Радкевича поместили в психиатрическую больницу святого Николая Чудотворца. Врачи принялись спорить. По мнению одних психиатров, маньяк был садистом, должен отвечать за свои поступки по суду. Другие считали, что Радкевич — дегенерат с врожденными дефектами, находящийся в плену ложных сверхидей об очищении мира от проституток.

В итоге победила первая точка зрения, начался суд. Там маньяк здорово так поиздевался над присяжными и прокурором. В итоге, Радкевича приговорили всего… к 8 годам каторги! Так как прокурор сумел доказать в суде одно единственное убийство женщины.

Но и эти 8 лет адвокаты успешно оспаривали в апелляции. В итоге, Радкевич на каторгу не ехал, сидел в тюрьме, раздавал интервью репортерам. Те, в свою очередь подогревали публику. Русский «Джек Потрошитель» скоро выйдет на свободу, продолжит резать женщин. И кого он там примет за падшую — поди разберись. Натуральный национальный позор.

Эту историю мне «принес на блюдечка» глава медиахолднинга Ростеха — Перцов. Туда входило помимо «Слова» еще три ежедневные газеты, Русское телеграфное агентство, литературный журнал.

— Григорий Ефимович — жаловался мне Павел Петрович — Это же позор судебного делопроизводства. Фемида смотрит и плачет.

— Она же слепая!

— Это я иносказательно.

— Ясно. Наши газеты о деле пишут?

— Через день.

— Что же ты от меня хочешь?

— Прессы мало — развел руками экс-редактор Слова — Судейские хотят отправить дело на пересмотр — мол нарушения были в расследовании. Пора поднимать народ, хорошо бы митинг какой устроить или хотя бы пикеты…

— За ради одного убивца? Это из пушки по воробьям, — возразил я, хотя и подумал, что взбодрить организацию какой общей акцией было бы весьма кстати. — А скажи мне, что еще из громких дел на слуху?

— Как же, Григорий Ефимович, дело Бейлиса в Киеве, мы по нему заявление общего собрания присяжных поверенных публиковали, первыми! — Перцов покопался в шкафах и передал мне газету.

«… Общее собрание присяжных поверенных округа считает профессиональным и гражданским долгом адвокатуры высказать протест против извращения основ правосудия, проявившегося в создании процесса Бейлиса, против возведения в судебном порядке на еврейский народ клеветы, отвергнутой всем культурным человечеством, и против возложения на суд не свойственной ему задачи пропаганды идей расовой и национальной вражды. Это надругательство над основами человеческого общежития унижает и позорит Россию перед лицом всего мира, и мы поднимаем свой голос в защиту чести и достоинства России.»

Вот не помню такого. Дело Бейлиса проходили, общее несовершенство судебной системы, давление властей, то-се, а вот этого нет, не помню.

— И что же, — спросил я у Перцова, — власти смолчали?

— Как же-с! — Павел Петрович выхватил следующую газету из подшивки. — Против участников собрания выдвинуто уголовное обвинение по статьям 279 и 280 Уложения о наказаниях за «содержащиеся в заявлении оскорбления в адрес представителей власти и Киевской судебной палаты». Двадцать пять человек под следствием! Отдельное заявление Сената!

Так, это что же получается? В законодательной власти не без моих усилий мало-мало порядок навели, в исполнительной трудами Петра Аркадьевича все тоже приемлемо, а судебная власть у нас вразнос пошла? Последнее прибежище недобитых? Ну да, мы с грехом пополам ввели Верховный суд, но при этом не ликвидировали Сенат, этот рудимент «три в одном» — орган одновременно законодательной, исполнительной и судебной власти, да еще и назначаемый. Часть сенаторов успешно перебралась в верхнюю палату Думы, в Государственный совет, а часть так и осталась. И получился такой не пришей кобыле хвост огрызок — вроде ничего не решеает, но дофига палок в колеса навтыкать может. Пожалуй, пора и Сенат того-этого.

— И вот еще, — шеф-редактор продолжал листать прошлые выпуски, — дело против колонии где, якобы хулиганство, но власти утверждают, что имело место оскорбление величества.

О господи, этого только не хватало. Хотя готов поспорить, там наверняка мальчишеская глупость типа дурацких стишков или надписи в туалете.

— Со Станислав Теофиловичем я говорил, — дополнил Перцов, — господин Шацких утверждает, что все обвинения надуманы и «дело» создано исключительно из-за желания властей построить на месте приюта паровозного депо.