Все дело в Венгрии, там уже несколько лет после самоубийства полковника Редля разворачивали новую сеть. С опорой на венгерских патриотов, желавших отделения от Австрии в самостоятельное государство. И вот когда выпал шанс выйти напрямую на лидера «сепаратистов» Михая Каройи, у русской разведки кончились деньги. У нас же ответственное правительство, сколько Дума выделила бюджетных средств, столько и расходуй. А кругом война, деньги улетают как в прорву, и не только бюджетные, но и секретные, и экстраординарные, и чрезвычайные и бог весть еще какие фонды — и все так сложилось, что в ключевой момент в Вене не хватает каких-то пятидесяти тысяч фунтов стерлингов. Да-да, фунтов — австрияки уже почуяли, что империи кирдык и потому ни кроны, ни даже марки не котировались. Рубли им тоже не нужны, доллар еще не скакнул, франк… ну, такое. Короче фунты и все тут.
Но заманчиво же! Жалких полмиллиона рублей — и так уже покосившаяся двуединая монархия вылетает из войны! Черт с ней, с моей долей у шведов по спичкам и бертолетовой соли, наработаем еще! Но все оказалось даже лучше — шведы легко согласились перевести деньги в обмен на пролонгацию контракта. Короче, win-win, все довольны.
Судя по всему, у наших генералов от разведки все действительно было на мази — в нейтральной прессе с каждым днем появлялось все больше сообщений о волнениях в Венгрии. То проблемы с призывом, то гонведский полк отказывается ехать с румынского фронта на итальянский, то еще что…
Процесс, что называется, пошел. Но пока он там все раскрутится, австрияки, пользуясь последними теплыми денечками осени, вломили румынам. Двадцать с лишним румынских дивизий поначалу весьма бодро откусили треть Трансильвании, но немедля увязли, в основном, из-за проблем со снабжением — с железными дорогами там полных швах, автомобили только у больших начальников, а на телегах-каруцах снабжать четырехсоттысячную армию та еще задачка. Тем более, что у тамошнего офицерства не было не только опыта, но и желания его получить. А еще жившие в Трансильвании венгры не были счастливы увидеть оккупантов, тащивших все, что не приколочено (а приколоченное отрывавших и тащивщих). Так что даже несмотря на то, что Болгария на этот раз не была в союзе с Центральными державами, армия Фалькенхайма Бухарест все равно взяла.
И у нас началась «вторая транспортная тревога» — срочная переброска войск и формирование Румынского фронта. Буквально из ничего — штаб пришлось делать на основе Одесского военного округа, армии собирать с миру по нитке, артиллерию снимать даже из действующих частей.
Австрияков остановили на подходе к границам империи, но на волне наступательного порыва они заодно вздрючили и Сербию, добравшись аж до Македонии. И вот там они узнали, что такое «война всех против всех» — македонские подпольщики-революционеры-партизане-террористы, бог весть, как их называть, обожали всякую власть, а уж оккупантов особенно. Воевать с дезорганизованным тылом у австрийцев даже при немецкой помощи выходило не очень и фланговый удар англо-греческих войск при поддержке черногорцев опрокинул фронт Центральных держав на Балканах.
Ко всем военным головнякам у нас состоялось своего рода пополнение рядов. Булгаков долго и настойчиво добивался аудиенции, при этом таинственно умалчивал о причинах. Пришлось выкроить время.
Философ пришел не один, а в составе целой депутации, среди которой я знал Максима Горького и волосатого, в бархатной блузе Николая Бердяева. Последнего я помогал вытаскивать из вологодской ссылки, куда его упекли за несколько резких статей, от которых выло все церковное начальство. Третий, круглолицый и светлоглазый оказался Александром Богдановым, некогда лечащим врачом Бердяева и членом ЦК эсдеков, четвертый, с козлиной бородкой и в пенсне, предпочел молча сесть в уголке.
Разговор взял в свои руки Богданов, напористо обрисовав мне идеологию «богостроительства», особенно упирая на то, что она во многом совпадает с практикой «небесников».
— И потому я полагаю взаимовыгодным шагом вступление в вашу, Григорий Ефимович, партию, нашей группы «богостроителей», — резюмировал Богданов под одобрительное хмыканье Горького и благосклонные взгляды Булгакова и Бердяева.
Я аж икнул — нас и так честят левыми и радикалами, а тут еще самые натуральные эсдеки желают войти в партию! Правые в Думе с ума сойдут от таких раскладов, но, с другой стороны, повышаются возможности для политического маневра в будущей думе, да и неготовые к сотрудничеству социалисты лишаются части своих возможностей. И это не говоря о пере Горького!
— А как же ваше партийное руководство, Александр Александрович? — все-таки уточнил я. — Вот ей-богу, ни мне, ни «Небесной России» не нужны свары с эсдеками.
— Наше партийное руководство, — ответил Богданов саркстически, — в лице господина Ульянова крайне увлечено деятельностью в Военно-промышленном комитете.
— Ну, Владимир Ильич же не один руководитель.
Богданов только рукой махнул: