Я Распутин. Книга третья

С десяток терцев и кубанцев привел в Таврический знакомый мне Петр Северцев и бухнул прямо с порога:

— Принимай на службу, Григорий Ефимович! Нет больше мочи служить в Царском.

— Что же так? — я в удивлении откинулся в кресле.

— Поносит государь нас за Алексея. Каждый день — дескать, из наших кто покрал царевича… — вахмистр перекрестился. — Богом клянусь, не мы это.

— Значит, не доверяет, — я побарабанил пальцами по столу. Все складывалась очень удачно!

— Так и есть, — казак повесил голову, сзади загомонили сослуживцы — Как жить теперича не знаем. То ли по домам, то ли…

А у них-то срок не выслужен, вернуться — запозорят в станицах, как это, казак сам на льготу вышел? Положение хуже дезертирского. Значит, им нужно где-то дослужить, а мне — куда-то их пристроить… А почему бы и не в Думу? Охраняли единоличного главу государства. теперь пусть охраняют коллективного.

— Мне в Думе нужна своя, особая думская стража. Драчунов растаскивать, охранять покои. Возьметесь? Жалованием не обижу! Жить пока при мне, в Юсуповском дворце. Там есть помещения, сделаем казармы… Когда все наладится, сделаем постоянные казармы в Таврическом.

Лица казаков просветлели.

— Любо!

— Хотим!

— Бери нас обрат на службу, Григорий Ефимович.

— Не подведем!

— Вот и ладно! — я встал, пожал руку Северцеву. — Головой пока назначаю тебя, Петр. Но ежели похочете казачьим обычаем выбрать на круге другого — так тому и быть.

Это тоже понравилось казакам. Хоть какая-то видимость прежних вольностей. Избрали в итоге все того же Северцева.

*****

Как не хотел я проводить реквизиции, а пришлось. Во-первых, Зимний дворец. Его статус потребовалось прописать в отдельном законе. Теперь там официально располагалось правительство, поднимался флаг страны, исполнялся гимн в случае приема глав иностранных государств. На этом, как ни странно, настоял Столыпин.

— Как к этому отнесется Его императорское величество? — осторожно спросил я, прочитав текст законопроекта.

Столыпин вроде был еще вхож в Царское, у кого же еще спрашивать? Премьер только расстроенно махнул рукой. Как выяснилось, разрыв с помазанником случился не только у меня, но и у Петра Аркадьевича. Николай все ждал, когда Столыпин выступит на его стороне, но сначала декабрьские события, потом “недовосстание” гвардейцев, которых уже успели в обществе окрестить “январистами”, в ходе которого премьер поддержал меня, убедили — помощи не будет. Николай окончательно замкнулся, перестал приглашать в Царское всех, кто имел хоть какие-то отношение к Зимнему или Таврическому дворцу. Царская семья перешла в режим “затворники”. Вот тут поневоле порадуешься, что император не унаследовал характер отца или прадеда. Те бы нас в бараний рог скрутили, не говоря уж о Петре Алексеевиче, этот бы все питерские фонари увешал, а потом бы еще сплясал на поминках в немецкой кабаке…

— Кстати, вот, держи — Столыпин покопался в портфеле, поставил на стол цельный изумруд, в который были вмурованы часы — Поздравляю с именинами!

Я удивился. 7 февраля день ангела у Григориев? Долго благодарил довольного премьера, а сам думал, что надо посетить семью. Как Столыпин ушел, попытался быстро смыться из Таврического, но увы. Однопартийцы, депутаты уже знали об именинах, потянулись вереницей. Задарила подарками, приветственными открытками, иконами. Только к вечеру я смог выбраться к семье в Царское. Тут меня тоже ждали. Дети бросились на руки, жена накрыла на стол. К моему удивлению Параскевья Федоровна озаботилась элитным алкоголем — на столе стояла бутылка Вдовы Клико! И откуда только деньги? Тут я засмеялся вслух. Ясно откуда. Я же и даю.

— Собирайся! — после застолья, у меня состоялся разговор с Дмитрием — Будешь жить при мне, работать курьером в Думе.

Сын запрыгал от счастья, а на меня уставилось шесть пар вопросительных глаз. Жена с дочками тоже хотели в столицу.

— По вам апосля решу — отмахнулся я — живите пока здеся на всем готовом.

*****

Вторые мои реквизиции коснулись генерал-адмирала. Даже не мои — Зубатова. Тот сдержал свое слово, докатил бочку на царского дядю. И сразу выяснилось, что у Алексея Александровича полно недоброжелателей в Морском комитете — компромат нам начали тоже отгружать бочками. Я тут же переправлял его в “Слово”, которое стало чуть ли не рупором борьбы с аристократией. Общественность встрепенулась, крови потребовали даже октябристы. Видимо, им тоже Александровичи перешли дорогу.

Нельзя сказать, что высшая аристократия вот так взяла и сдалась. Начать с того, что бойкот Николая плохо сказался на работе государственного аппарата. Царь отказывался назначать конституционных судей, членов нового Сената и вообще игнорировал всю нашу деятельность, вставляя палки в колеса, где только можно. Вот кто бы мог себе представить ситуацию, что итальянской забастовкой и саботажем будет заниматься глава государства? Воистину, Россия — страна чудес.