Я Распутинъ. Книга вторая

Щекин и Варженевский держались лучше — делали вид, что им тут привычно, разглядывали меню.

— Берем шампанское и потом абсента — предложил Сотников — Разгонимся шипучкой, а потом…

— Никакого абсента — прихлопнул по столу я. Знаю эту зеленую гадость. Сейчас в напиток добавляют безмерно экстракт горькой полыни. А в ней есть вещество туйон, от которых у людей начинаются глюки. И это на фоне алкогольного опьянения. Недавно в газетах писали, как какой-то крестьянин надегустировавшись абсента, расстрелял из ружья всю свою семью. Что-то ему там привиделось.

Нам подали шампанского, закуски. Мы дружно выпили за успех наших начинаний, потом за женщин, обязательно за здоровье. Первые три бутылки улетели — не успели заметить.

На сцене тем временем появился белый клоун, который под музыку и похабные шутки — Дрюня все тщательно переводил — начал раздевать свою чернокожую служанку Августу. При этом выкрикивая с каждым предметом женской одежды «Footit and Chocolat!»

Сибиряков проняло, они хохотали до упада. Мне же эта похабщина показалась грубой и даже местами омерзительной. Особенно, когда клоун поставил служанку раком на стул и начал хлестать ее по попке. Прям сеанс садо-мазо.

После клоунады на сцене появился «Le Pétomane». Это был грузный мужчина, который… пердел под музыку. Ну то есть вот буквально выдавал тра-та-та под быструю мелодию. Словно барабан.

Опять шурин и Аронов смеялись до коликов в животе. Им вторили Щекин и Варженевский.

Под такую программу мы быстро нагрузились алкоголем и даже не увидились, когда к нам за столик припохрнули местные феи. Ярко раскрашенные француженки — две блондинки, рыженькая и фигуристая брюнетка. Последняя уселась прямо ко мне на колени, прошептала:

— Бонжур, Гришенька.

— Русская?? — удивился я.

— Полька. Меня зовут Агнешка.

— Откуда меня знаешь?

— Кто же не распознует фаворита русского царя?

На сцене опять пошел канкан, полька поерзала попкой у меня на коленях.

— Надо освежиться — я столкнул ее с себя, поднялся — Проводи до клозету.

Вся эта ситуация казалась мне весьма странной. В темном, пустом коридоре я притиснул ахнувшую Агнешку к стенка, схватил ее пальцами за горло. Сжал посильнее.

— Кто таковая?! Говори правду иначе удавлю как клопа!

Шлюшка подергалась, начала синеть. Я ее не отпускал, поглядывая по стороном. Наконец, в глазах у нее появилось понимание ситуации, она кивнула.

— Закричишь — кончу.

Я отпустил горло, полька втянула в себя воздух, закашлялась.

— Ну!

— Сюрте Политик — прошептала женщина, закрывая рот руками — Майор приказал, чтобы мы втерлись к вам в доверие, остались в ваших номерах на ночь.

— В вещах копаться?

— Письма, доводы…

— Документы что ли?

— Да, да, документы. Потребуется особым валиком снять копии на рисовую бумагу.

В карих глазах Агнешки стоял страх.

— Что теперь с нами будет?

Сюрте Политик — это французская охранка. Политическая полиция, призванная… а черт ее знает, к чему призванная. Тут в раскладах Третьей Республики сам черт ногу сломит.

— А ничего не будет. Скажешь, что в этот раз не вышло, но Распутин с друзьями еще раз придет в Мулен Руж и уже позвал нас на встречу.

— То е правда? — удивилась брюнетка.

— Ну конечно, дорогая! Мечтаю тебя еще раз увидеть — я поцеловал агентшу в ушко, шлепнул по заднице и вернулся в зал.

— Мы уходим! Все, баста! Сварачивайте кутеж.

— Гриша, да мы только начали — рука пьяного Распопова уже залезла в декольте блондинки.

— Домой, я сказал!

* * *

После загула пришлось вводить казарменную дисциплину. Подъем, построение, до пения «Боже царя храни» пока не дошли, но все шло к этому…

Каждое утро Дрюня, Сотников и сибиряки отправлялись поднимать авиапромышленность Франции, а юристы — искать где можно до кучи купить завод телефонных или телеграфных аппаратов, а лучше два в одном. Конечно, круче всех в этом деле Сименс, но что-то мне подсказывает, что любезный друг Вильгельм не обрадуется, причем так, что может и первое разрешение отозвать.

С французами проще, тем более, никто пока об авиационных двигателях не думает, как о стратегическом товаре, так что и лицензию, и оснастку у Сегена можно будет купить спокойно. А бензольно-тротиловое производство уже у англичан. Немцы спохватятся, не дураки же, но — будет поздно.

А я с Леной либо шатался по Парижу, либо… летал. Прямо с утра Вуазены телефонировали в отель и сообщали, готов ли аппарат, годится ли погода, то есть состоится сегодня полет или нет. В нелетную погоду я тоже летал, но по-пешему — принудил братов-аэробатов проводить занятия на земле. Сидел, дергал рычаги, привыкал к управлению.

Первый полет впечатления не произвел, да и называть его полетом как-то странно — от винта, разбег, ручку на себя, подскок, метров пятьдесят в воздухе на высоте шкафа, посадка. И так несколько раз подряд, к удивлению Вуазенов — а я же помню, что главное в обучении именно «взлет-посадка»! Мне же в идеале надо по прямой пролететь, никаких фигур пилотажа (да и нет их еще). Когда этажерка проседала в воздухе, вскрикивала Лена, а я потихоньку и пробовал то одно, то другое.