Я Распутинъ. Книга вторая

Правительственные газеты мигом ответили карикатурами, на которых граф сидя на коньке печной трубы собственноручно спускал на веревке бомбу к себе в квартиру.

— Я готов к встрече, — это единственное, что я произнес, когда мне доложили о прибытии Гурьева

Тот поклонился и мигом испарился из кабинета. А уже через час за мной прибыл наемный экипаж. Полчаса по пыльным улицам и вот я на месте.

Привезли меня в какой-то пустой загородный ресторан. Пока ехали, я заметил, что пролетку пасут — далеко позади ехал закрытый экипаж. Ясно. За Витте и его помощниками, скорее всего, следит охранка. Но мне это даже на руку.

В отдельном кабинете, за накрытым столом сидел сам экс-премьер. Постаревший, обрюзгший. Витте явно нужно было скинуть десяток килограмм.

Мы поздоровались, я уселся за стол, положил очки на скатерть. Сергей Юльевич поежился от моего взгляда, собственноручно разлил коньяк по рюмкам.

— Я бы хотел, чтобы это встреча осталось между нами — предупредил граф

— В газетах не сообщат — неопределенно ответил я

Тихо постучавшись, вошел официант. Поставил горячее. Это были жульены. Витте тут же начал свое дело:

— Григорий Ефимыч, я давно наблюдаю за вами. И могу сказать вот что. Между нами много общих точек. Я точно также как и вы, начал с низов — инженером-путейцем. Поднялся в горние выси, но не удержался, рухнул вниз. Меня задвинули на чердак, словно старую мебель. А ведь я столько сделал для России!

— И что же ты хочешь? — я демонстративно зевнул

— Уверяю вас! Царь очень скоро разочаруется в Столыпине. И вспомнит обо мне!

— Хочешь ускорить дело?

— Никаких бы денег не пожалел!

Витте достал кошелек, вытащил из него десять сотенных купюр. Подвинул пачку ко мне.

Дешево покупает. Я рассмеялся, кинул деньги на пол.

— Полмиллиона.

— Что?!?

— Пятьсот тысяч! И ни рублем меньше

— Милостивый государь! — Витте вскипел — Это огромная сумма…

— Кою ты быстро отобьешь, когда станешь обратно премьером.

Граф внимательно на меня посмотрел, мигом остыл. Да… ушлый товарищ. Настоящий финансист.

— Но у меня нет таких денег! — попытался поторговаться Витте

— Ой, не ври, граф! Про тебя такое рассказывают… Проценты за французские и немецкие кредиты, коими ты отяготил бюджет, тебе чемоданами носили в кабинет!

— Как вы смеете, сударь!

— Еще как смею! — я встал, направил палец на экс-премьера — Я вашу породу насквозь вижу! Будешь торговаться — цена станет мильон. Уразумел?!?

Граф подувял. Не привык, что ему тыкают и в лицо кошмарят. Как тут себя вести?

— Шла война! Стране нужны были финансы…

— Но и себя ты не обидел, правда? Вот и поделись!

Витте задумался, побарабанил пальцами по столу. Потом собственноручно поднял купюры.

— Но у меня нет с собой такой суммы наличными!

— Нешто мы совсем дремучие? Чек пиши. В банку.

— А гарантии? Какие гарантии? — граф сдался, достал чековую книжку

— Сей же час поеду к царю. Буду молить за тебя. Ежели не сработает, пойду к царице. Она меня слушает, нашепчет ночью Никсе, что потребно.

— Ладно, держите, — Витте с большим сожалением расстался с чеком. — Я очень жду!

*****

Графа я почти не обманул. Тут же поехал в Царское село. Увы, Николая на месте не было — он плавал в шхерах на своей яхте Штандарт. Я метнулся к Аликс. Та была занята детьми, но вошла в мое положение, дала приказ дворцовому коменданту. Тот позвонил в Петергоф, где стоял паровой катер.

Красоты дворца посмотреть не удалось — меня с поклонами сразу провели на пирс. К счастью капитан знал, где плавает царь и сразу туда направился на всех парах. Я стоял на носу, вдыхал свежий морской воздух. Темнело. Солнце закатывалось в море.

Балтика была спокойна, волн почти не было. Не штиль, но около того.

— Ого, миноносец пригнали. Пернов, кажется — капитан приложил к глазам бинокль — Да, он. Знакомец мой там служит. Поди кого-то привезли к царю то…

Корабли обменялись сигналами ратьера, мы подплыли к Штандарту. Нам кинули конец, корабли сошлись борт в борт. Я перешел на яхту, велев капитану ждать меня и никуда не уплывать.

На палубе появился личный камер-лакей Николая латыш Трупп. Он невозмутимо проводил меня в капитанский салон яхты.

К моему удивлению я там застал Столыпина. Он о чем-то жарко спорил с Николаем. Точнее выговаривал.

— …упала крыша. Прямо на места левых. Те взвыли, подстроено мол!

Ни премьер, ни царь меня не заметили в дверях, склонились над ворохом газет.

Я понял о чем идет речь. О скандале в Думе.

Как водится в России, деньги выделенные на ремонт Таврического дворца — разворовали. И в здании рухнула часть крыши. И прямо на места левых фракций. Те, разумеется, посчитали, что все подстроено и правительство хочет избавиться от неугодных оппозиционеров таким диковинным способом.

— Кто-то пострадал?

— Нет, все случилось в перерыве

— Слава Богу! — Николай широко перекрестился

— Нет, не Слава Богу! — Столыпин ткнул пальцем в газеты — Во время исполнения гимна, левые отказались вставать. Это беспрецедентный демарш! Ваше величество! Дума должна быть распущена

О как! Дело то идет к концу.

Николай увидел меня, обрадованно подошел:

— Григорий, сам Бог послал мне тебя. Надо помолиться вместе