Я Распутинъ. Книга вторая

Нет, нас никто не слушал — плющ не сказать, чтобы сильно обвил беседку. Удачное место.

— У вас их не было совсем? — поинтересовался Ротшильд

— А что написано в вашем досье на меня? — вопросом на вопрос ответил я. В этот “бадминтон” с перекидыванием “волана” я готов был играть долго. Совсем не английский “смол толк”. Про погоду тут не будет.

Джеймс рассмеялся, выпустил кольцо дыма.

— Мне говорили, что вы настоящий самородок. Чистое золото. 999-й пробы.

— Кто же говорил?

— Барон Фредерикс

— Министр царского двора??

— Он

Легкость с которой Ротшильд сдал своего информатора поражала. Мы для них все, включая “черчиллей” тут пешки. Да… разговор явно не будет легким.

Глава 13

— Зачем вот это?

Я кинул на стол беседки Таймс с открытой статьей про меня.

Ротшильд выпустил еще одно кольцо дыма. Хорошо, что не в лицо. Или он так издевается?

— Вы фокусируетесь на мелочах. Я же предлагаю говорить о глобальном.

Ну хорошо, поговорим о глобальном.

— Это правда, что своим состоянием Ротшильды обязаны афере вашего дедушке с английскими и французскими облигациями? Ну та история с Ватерлоо? Когда барон Ротшильд перехватил сообщения оптического телеграфа о проигрыше Наполеона, сначала играл на понижение, потом на повышении и выпотрошил всех французских и английских биржевиков?

Мне удалось удивить Джеймса. Тот резко затушил сигару, кинул монокль на стол:

— Откуда вы знаете эту историю?

— Может у меня тоже есть свой Фредерикс в вашем окружении?

Я усмехнулся, достал платок, демонстративно высморкался. Слуги быстро сервировали стол, а Джеймс тем временем с интересом меня разглядывал.

— Сто лет прошло. Это старая история…

— Которую можно рассказать по-новому — я кинул платок с соплями поверх монокля Ротшильда. Ну как? Съел?

— В вас есть какая-то загадка… — Джеймс покивал сам себе

— Вы не первый, кто мне это говорит.

— Давайте о деле. Не в наших интересах усиливать Россию — говорю откровенно. Ваша политика антисемитизма… Она порочна. Черта оседлости, это грязная история с Поляковым…

— Давайте договариваться — я тяжело вздохнул — Полякова больше спасать не будем. Утонет — утонет. Выплывет — мешать не будем. А черту отменим. Не в следующем году, так через год… Обещаю. Но в обмен, — я задумался, что тут можно выторговать. — Кроме химического завода, мне нужна фабрика по производству телефонных и телеграфных аппаратов. А также радиостанций. Желательно от Сименс или Telefunken.

Пошла торговля. Тяжелая. Ротшильды во всех этих предприятиях имели долю, входили в совет директоров. Но делиться технологиями вот так просто за здорово живешь — не хотели. Пришлось в ответ рассказать про Баку и нефтяную колонну, пообещал пустить в свой нефтяной бизнес. Ну и еще минус полтора миллиона золотых рублей на покупку предприятий. Мысленно схватился за голову. Почти все, что “нажито непосильным трудом… куртка кожаная три штуки…”.

— Рокфеллеры и Нобели будут в ярости, — Джеймс подвел итог нашей беседы, — Лезем на их территории…

— Повоюем. Но потом договоримся.

Мы довольно тепло попрощались, я отправился обратно в отель, собирать вещи.

И писать третье письмо. Баку ведь станет ареной битвы гигантов, а они сейчас ничем не брезгуют, запросто будут гореть вышки, скважины, совершаться диверсии… Нужен запасной вариант — Поволжье!

Вот я и написал Манташеву, что общался с Ротшильдами и те землю носом роют, уверены, что под Бугульмой нефть есть. И что не вредно бы и нам пощупать те края, и что я настолько уверен, что готов экспедицию профинансировать, так что, дорогой друг Александр Иванович, пиши Вернадскому, готовь людей, на следующий год отправим. Если меня не пристрелят раньше, разумеется.

Наутро спокойно доехал в Дувр, где меня встретил на своем авто Кристиан, чуть не подпрыгивая от возбуждения, что в исполнении англичанина смотрелось странно. Но его понять можно: сегодня старт обратного перелета. Фергюссон молодец, истинный гений пиара — собрал всех своих друзей, авиатусовку, журналистов… Вот будет номер, если этажерка грохнется на взлете, сраму не оберешься. Но Вуазен уверил меня, что все в порядке, что последний большой осмотр провели вчера, а с того момента аэроплан стоял запертый в сарае поместья, где его караулили сам Габриэль и двое слуг хозяина, как я и требовал — а то знаю я местных уродцев, с них станется гадость сделать, тросик надрезать или в бензобак сахарка сыпануть.

Кристиан, пока аппарат тягали на взлетную лужайку, а мы шли следом, предложил быть моим представителем в Англии. Задумался тут — нужно ли? Бизнес неплохой, процент с фоток перелета копеечку принесет, но дальше-то что? Ну игры…

— Кристиан, милай, я же в английские устои не вписываюсь.

— Ничего, Грегори, джентльмен должен быть эксцентричен.

Ну что же… “Таймс” приложила, пусть кто-то и на моей стороне играет. Помог ведь Фергюсон, крепко помог, а что себя не забыл — а как иначе? Хочешь, чтобы дело сделалось — дай людям заработать.

— А вот тебе на прощание еще идейка — запатентуй и продавай “шлем Распутина” и “плащ Распутина”, пока я в моде.