Я решил стать женщиной

— Ну, Соррея твоя помужественней той будет, — оценила я её новую подружку. Я не видела Соррею в жизни, но и она на фотографиях тоже выглядела мужественно: таким раскормленным бравым арабом. — Вы уже целовались?

— Ты с ума сошла? Она же мусульманка, у них это нельзя. И она такая жирная. Всё, хватит. Если не отстанешь, я тебя стукну.

— Ну, стукни, стукни, — я схватила Катю за шею, притянула к себе, и крепко поцеловала ее в левый глаз, потом в щеку, потом в уголок губ:

— Отпусти, сейчас в аварию попадем, — начала вырываться Катя. — Кстати, знаешь, как Сашу называют местные арабы?

— Сашу? — переспросила я. — Это Сашей так твою Соррею называют?

— Да, это она так переделала на русский манер своё имя для наших туристов. А местные арабы называют её мистер Соррея, они все на нее смотрят, как на чудо. Но она директор самой крупной турфирмы, занимающейся русскими. Через нее, знаешь, сколько народу проходит? Поэтому к ней всё равно все относятся с уважением. С нее нигде даже деньги не берут. Мы по ресторанам с ней бесплатно ходим, а в магазинах ей вообще проценты платят за то, что она туристов присылает к ним.

— Мистер Соррея? Я же говорила, что она даже не лесба, она тоже трансик, только FTM*. Поэтому и ухаживает за тобой, как мужик, — предположила я.

— Не может такого быть. Я к ней отношусь, как к подружке. Господи! — застонала Катя. — Неужели и она трансик!? Почему вокруг меня одни извращенцы?

— Радуйся, ни один мужик так бы за тобой не ухаживал, как она.

— Да, это точно. Сводил бы разок в ресторан, а потом трахайся с ним. А как у тебя тут дела? Изменяла мне?

— Во-первых, думаю, тебе глубоко наплевать на это. Во-вторых, не с кем и нет желания. Тебя ждала и скучала, пока ты там романы с арабскими пёздами крутила.

— Фу, какая гадость. Никогда не притронусь к чужой пизде. А у Саши она просто отвратительная, — Катя исказила своё лицо в брезгливой гримасе.

— А ты видела что ли? — удивилась я.

— А она не стесняется, переодевается при мне, конечно, видела. Складки, складки, складки: и над пиздой, как будто мешок с жиром висит. Отвратительно! — Катино лицо окончательно расстроилось от как будто бы съеденной тухлой рыбины. Взмахнув оттопыренными пальцами, она отогнала видение утонувших в жире гениталий Сорреи.

— А в складках её, наверное, всё преет:, - я тоже представила эту картину, но она мне показалась забавной, и я рассмеялась.

— Прекрати, меня стошнит сейчас.

— Почему-то в последнее время всех тошнит, странно. А мне сегодня Вейсман звонил, — вспомнила я таможню.

— Белобрысый пидор что ли?

— Уже не белобрысый, теперь он старший оперуполномоченный по особо важным делам в таможне.

— Ничего себе! Звучит солидно, — Катя тоже удивилась таким неожиданным переменам в жизни людей. — Когда ж он успел? Он же раньше из «голубых» клубов не вылазил, ошивался в них ежедневно. И чего он хотел?

— Ничего не изменилось, в этих клубах он теперь стриптиз танцует: вместе с группой таких же идиотов.

— Тоже таможенников? — с простодушной серьёзностью удивилась Катя, она предположила, видимо, что группа эта зародилась в недрах некоего клуба при таможенном комитете.

— Да, это было бы весело. На афишах можно было бы тогда написать — «Сегодня в нашем клубе „Голубой огурец“ группа старших оперуполномоченных по особо важным делам расследуют:».

— Чего расследуют?

— Не придумала еще. Все равно смешно.

— Обхохочешься.

— Остальные не из таможни, не знаю кто, — продолжила я. — Да, Вейсман удивил! Не понимаю, как он это собирается совмещать. Во что жизнь превращается!? — забрюзжала я и сама подумала, что делаю это в последнее время всё чаще и чаще. «Неужели возраст?» — испугалась я.

— А еще что происходило? — спросила Катя.

— Наталья звонила: Добролюбова. Пригласила на свой концерт, но я на тот же день уже договорилась с Вейсманом о съемке.

— А где концерт?

— В клубе: или в каком-то доме культуры, по-моему. Не помню уже. Она сказала, позвонит ещё.

— Охуительный прогресс! — злобно рассмеялась Катя. — Снять столько клипов, потратить столько денег, чтобы раз в год выступить в доме культуры. Ей самой не стыдно?