Я рядом (СИ)

Уже снаружи, не замечая начинающейся мрячки, идущие в сумерках дети что-то обговаривали. Если бы торопящиеся куда-то прохожие могли их видеть, они бы подумали, что детки спорят, решая, кто в их команде главный и потому в этой игре принимает решения.

— В этот раз мы будем действовать по-другому! — отрезал мальчик.

— Там будет моя мама! — обиженно или расстроено сказала девочка с заячьей губой.

— Хочешь жить? — спросил мальчишка.

Опустив голову и немного подумав, девочка ответила:

— Нет.

И больше никто ничего не говорил. Они просто растворились в пространстве, наверное, для того, чтобы чуть позже появиться уже в другом месте.

***

Кто-то прикоснулся к руке Евгения. Неожиданно. Повернув голову, увидел Марию. Она стояла слева от него, всё в том же одеянии, только выражение лица было таким, словно виновата в чём-то. Потому неживая старалась не смотреть Ангелу прямо в глаза.

— Значит, снова?

— Да. — ответила неживая.

— Что-то знаешь?

Неуверенно глянув всё-таки ему в глаза, сказала:

— Даже не знаю... Теперь думаю, что нам сверху не так уж и хорошо всё видно...

Евгений понял, что эта фраза относилась вовсе не к предстоящим событиям.

— Пошли, — сказал Ангел, сделав движение головой в направлении центрального входа в больницу.

***

Спустя некоторое время Александра с коллегами расположились в купе поезда Москва-Киев. Проблем с билетами не возникло, так как всё решалось на очень высоком уровне. Равно как и не возникнет проблем с поселением в столице СССР. Для команды из Украины были готовы номера в гостинице «Россия». Такие моменты позволяли членам направляющейся в Москву делегации чувствовать себя причастными к чему-то очень и очень важному для всего человечества. Ну ещё бы, подарить радость материнства и отцовства всем тем на планете, кто ранее был этого лишён! И пусть до настоящих, первых детей из пробирки, ещё остаётся немало лет, гордость за отечественную науку уже сейчас так и лучится из каждого. Почти.

Прижавшись лбом к окну и вглядываясь в мелькающие деревья, Саша мысленно была рядом с Катенькой, оставшейся на эту неделю с дедушкой. Бабушки, мамы Ильи, не стало через год после похорон сына. Не смогла перенести разлуку. Так они и жили последние годы: мама, дочка и дедушка. Он, конечно, жил отдельно, но всё равно это была самая настоящая семья, державшаяся крепко друг за друга. Была ещё Параскевия, вторая бабушка, но к той Катеньку отправляли в основном на каникулы. Да и хватало Паше внуков, — у Нади уже пятый ребёнок на подходе. Только один пока мальчик, три первых — девочки.

Топили в поезде знатно, и не скажешь, что за окном уже третий месяц царствует зима. Проводница поспешно принесла четыре совершенно особых стакана, какие бывают только в поездах, благодаря подстаканникам, конечно, и Саша улыбнулась: жаль, Катюши тут нет — она так любит этот чай.

Пока обычные пассажиры прихлёбывали горячий напиток с бутербродами, захваченными из дому, на верхних полках расположились ещё двое. Мария первая прервала затянувшееся молчание:

— Знаешь, а ведь у Ивана-то тоже не сложилось, развёлся он.

Евгенийперевёл взгляд на женщину.

— Снова начинаешь?

Та запнулась, потом опустила очи.

— Да нет, я так... к слову пришлось.

— К какому слову?

— Ну что, не видишь? Все веселятся, а Сашка в ночь уставилась.

— Мария, ...

— Ну всё-всё! Не буду больше. Просто подумалось отчего-то, что не просто так они были... — но опять не договорила, напоровшись на строгий взгляд.

***

В ресторане гостиницы собралось много народу. Яркие женщины, нагловато держащиеся мужчины... Елизавета Васильева или попросту Лизонька, как любил называть её муж, скучала среди всего этого праздника жизни. Даже не верилось, что когда-то и она вот также точно искала в подобных заведениях веселья и хорошей судьбы. Её муж, председатель горисполкома г. N, первый в городе человек, нашёл Лизу когда-то в таком же заведении. Да, судьба её круто изменилась с той самой встречи. Много лет ещё Елизавета была довольна собой и радовалась, когда видела на чужих лицах зависть. Но теперь ей уже тридцать шесть и пустое веселье, шумные вечеринки, показушничество, не приносили удовольствия. Наигралась. Хотелось домашнего уюта, родных душ рядом, чтобы знать, что они тебя любят и всецело от тебя и твоей любви зависят. В общем, хотелось именно такой шумной многодетной семьи, какая была у её родителей, откуда бежала в самые дорогие гостиницы родного Ленинграда, чтобы не повторить судьбу матери. Смешно. Теперь именно это и стало мечтой. Недостижимой. Как расплата за то презрение, с которым смотрела на очередную беременность матери.