Я рисую ангелов

— Одна мысль мне не дает покоя, — будто не услышав ее, продолжил Самуэль. — Будут ли еще убийства? И если будут, то где. Очень надеюсь, что этот псих обойдет стороной мой поселок.

— Вы говорите так, потому что боитесь, что его имя свяжут с вашим? Или потому что такая связь повлечет за собой убытки?

Мун вздрогнул.

— Вы как всегда жестоки, доктор, — чуть слышно проговорил он. — Меня беспокоит и то, и то, если говорить откровенно. Но деньги я смогу заработать, с ними нет проблем. А вот репутацию восстанавливать будет значительно сложнее.

— Вы боитесь только за это, Сэм? — Аделия изобразила недоверчивость. — Никакого страха за своих детей или детей близких?

Он улыбнулся и покачал головой.

— Я не думаю, что это псих настолько псих, чтобы навредить мне, или моим детям, или детям моих друзей. Полиция молчит, а я не специалист, чтобы строить догадки, почему он так сделал, почему выбрал именно этого мальчика, и что за послание к ангелам.

— А как вам предположение, что он художник, как и вы?

— Все творческие люди немного сумасшедшие, доктор Ковальская, вам ли этого не знать.

Аделия вернула ему улыбку. Сэм странно нервничал. Он не находил себе места, хотя и старался держаться. Доктор чувствовала это нервное, напряженное состояние и ждала, пока он достаточно расслабится, чтобы поделиться с ней. Сэм начал к ней ходить после смерти жены, и с течением времени их беседы превратились просто в слив эмоций, глубокой терапии ему не требовалось. Аделия предложила остановить курс за ненадобностью, но художник отказался, был согласен платить больше. Иногда он говорил что-то интересное, и тогда доктор понимала, что это не пустой заработок денег, а работа. А как-то он принес ей ее собственный портрет. Маленький, аккуратный, выполненный маслом в фирменной технике Муна. Почти фотография, а не портрет. Аделия не спала с клиентами. Но кто запретит ей принимать от них подарки?

— Есть еще кое-что. Тео отказывается стать моей женой.

Доктор Ковальская посмотрела на художника удивленно.

— Я полагаю, вы имеете в виду мисс Барт?

— Кого еще, — с грустной миной проговорил художник. За несколько секунд он полностью изменился. В нем больше не чувствовалось затравленного зверя, он стал похож на влюбленного подростка, который не знает, как подойти к девушке, которая ему понравилась. О Теодоре он рассказал Аделии почти сразу. О том, как она хороша, что рядом с ней он чувствует себя молодым и сильным, что она не просто красивая женщина, но и талантливый человек. Он влюбился, а когда Сэм влюблялся, весь мир уступал место его новому увлечению. Все разговоры были только о Тео, все переживания только о ней, все картины были посвящены ей. Аделия знала, что он сделал предложение и получил отказ. Теодора и Сэм жили вместе несколько месяцев, и последний думал, что этого достаточно, чтобы ее позиция изменилась, и в паспорте появился очередной штамп. Но что-то пошло не так.

— И как она аргументирует отказ?

— Не знаю, я повторно предложение не делал, но мы договорились, что она скажет, если что-то изменится.

— Самуэль, на моей памяти вы впервые пасуете перед любимой женщиной.

Он пожал плечами.

— Она другая. Мне кажется, что если я снова предложу ей пожениться, она соберет вещи и уйдет.

— Почему вы так думаете?

— Я почти вдвое старше, она слишком прекрасна. Из хорошей семьи, с блестящим образованием.

— То есть, вы считаете, что вы ее недостойны.

Сэм вспыхнул.

— Ну нет. Я считаю, что это лучшая женщина на земле.

— А как устроен ваш быт? Она холодна с вами?

Он покачал головой.

— Нет, конечно. Очень мила, нежна и заботлива. По меньшей мере в те моменты, когда дома. Я чувствую себя рядом с ним очень живым. Это сложно объяснить. Я знаю многих женщин. В том числе тех, кто еще моложе Тео и может быть даже где-то красивее. Хотя это сложно, — Сэм задумался. — У Тео особенная красота. Я не понимаю, как ее описать словами. Но когда рисуешь, чувствуешь каждый штрих. Ты ее снимаешь слой за слоем, а там не видно дна. Ты видишь черты лица, оттенок глаз, эту удивительную окантовку радужки, будто вылитую из темного металла, обычный вроде бы черный волос, но такой удивительный оттенок, будто ее волосы поглощают свет, а не отражают его, и при этом блеск.

Теодора — это нарушение всех возможных законов оптики. Наверное, вы правы, доктор. Впервые в жизни я боюсь потерять женщину. Я боюсь, что в какой-то момент она скажет: все, Сэм, я ухожу.

— И поэтому вы хотите жениться?

Мун пожал плечами.

— Зачем ее компрометировать свободными отношениями?

— А что изменит брак?

— Ну как. Она возьмет мою фамилию.

19.58