Я родом из СОБРа

– Когда тебе яйца начнут отрезать, ты запоешь, как соловей. – Гордей стал серьезен. – Решение буду принимать я как командир. А ты здесь как проводник. Если благополучно вернемся, можешь жаловаться на меня сколько угодно. А сейчас будешь делать то, что я скажу. Извини, Умар, я не хотел тебе этого напоминать, но ты меня заставил, – все это командир группы проговорил вполголоса в подставленное ухо Газдиева. – Спор закончен.

И Гордей отвернулся от возмущенного чеченца. Тот в ярости посмотрел в широкую спину, обтянутую камуфляжем. Они оба понимали, о чем идет спор, только впрямую не озвучивали причину. Газдиев был готов рискнуть жизнью и пойти в село на разведку, так как знал, что захваченный «язык» (а необходимость в нем была безусловной) после допроса должен быть уничтожен. Оперативник понимал, что в плен может быть взят совершенно посторонний человек, не имеющий отношения к банде, и затем хладнокровно ликвидирован после получения необходимых сведений. Просто так дать убить чеченца только потому, что тот окажется в неподходящем месте и в ненужное время, Газдиев позволить себе не мог. Но он тоже очень хорошо осознавал, что после допроса захваченного местного жителя нельзя отпускать. Нет никакой гарантии, что тот не сообщит хотя бы соседу о том, что в окрестностях села появился русский спецназ (то, что они не были похожи на заблудившуюся армейскую полевую кухню, было очевидно). Здесь Гордюшенко прав. В республике шла незатихающая повсеместная партизанская война, и законы на этой войне давно прописаны кровью, а не чернилами.

Оперативник, чеченец по национальности, опустил голову и стал молиться о том, чтобы в плен взяли именно того, кого нужно.

Группа СОБРа расположилась в двух километрах от села, где стояла банда Ахмедова. На лесистом предгорном гребне была устроена временная база. Хоть и принимались все меры предосторожности, Гордей понимал, что надолго затягивать свое пребывание здесь нежелательно. Уже два раза приходилось отгонять заблудившихся коров из села, подошедших слишком близко к расположению лагеря. При их поисках сюда обязательно придут люди и могут что-нибудь заметить. Хорошо еще, что сейчас все-таки простые люди старались в лес без нужды не заходить. Невозможно же расстреливать каждый день по пастуху или мирному жителю, случайно натолкнувшемуся на их расположение!

Поэтому, тщательно проведя обследование местности, командир группы выбрал место для засады.

* * *

Рамазану приставили холодный набалдашник глушителя к затылку, кто-то надел ему наручники на руки, затем подняли голову за волосы и вставили в рот кляп. Люди действовали бесшумно и умело. «Даже кляп у них специальный, резиновый, ишь как рот запечатал, не вытолкнешь... Значит, это русский спецназ, да еще хорошо экипированный. Наши связали бы веревкой... Интересно, кто же это, из какой конторы?» Чеченца рывком подняли под локти и быстро повели в начинавшийся сразу за дорогой лесок. Глаз ему не завязывали, чтобы он не спотыкался и его не пришлось бы на себе тащить.

Пройдя быстрым шагом около километра по лесу (с Рамазаном никто не заговаривал, а он молчал по вполне понятной причине), они оказались возле глубокого оврага, по дну которого протекал мелкий ручеек. Склоны его густо заросли орешником, крапивой и метровыми лопухами. Скользя на подошвах по осыпающейся земле, три спецназовца спустились вместе с пленным вниз. Подведя чеченца к большому камню, наполовину вросшему в землю, они толчком заставили его сесть. Рамазан огляделся. Место было абсолютно глухое, деревья, росшие по краям оврага, совершенно не пропускали солнечные лучи, в душном полумраке слышно было только пение птиц, плеск ручья и жужжание комаров, которые здесь водились в неимоверном количестве.

– Привели? – негромко спросил чей-то голос за спиной пленного. – Молодцы. Теперь все на охрану, а я с ним побеседую.

Рамазан не оборачивался. Скоро и так все будет ясно.

Неизвестный сделал пару шагов и оказался перед захваченным чеченцем. Они встретились глазами. Рамазан вздрогнул. Во взгляде незнакомца в камуфляже он увидел холод и равнодушие. Нелегко сидеть со связанными руками, с кляпом во рту наедине с вооруженным человеком, который совсем не является тебе другом. Спецназовец протянул руку и рывком выдернул кляп изо рта чеченца. Тот закашлялся, сплюнул и провел языком по онемевшим губам.

– Закуривай, – сказал русский и протянул сигарету к лицу чеченца. Тот помотал головой, собираясь с мыслями. Сейчас начнется главное, то, из-за чего его привели сюда.

– А, здоровье бережешь, – ухмыльнулся верзила, внимательно изучая лицо пленного.

Рамазан смолчал.