Я родом из СОБРа

Два подъезжающих к шлагбауму запыленных БТРа он увидел из маленького окошка штабной палатки. На боевых машинах не было номеров, что в армии являлось недопустимым. С «брони» свисали синие армейские одеяла и полосатые матрацы. Подполковник поморщился. «Могли бы и убрать. Ладно в движении, черт с ним, но здесь же не базар». С бронетранспортера осторожно спрыгивали, даже медленно слезали крепкие парни. Осторожно потому, что вес бронежилета и разгрузки, набитой патронами до отказа, не давал им возможность двигаться быстро и стремительно. Все они были в камуфляже, который Андреев еще не видел. Кроме обычных автоматов и пулеметов, командир заметил пару бесшумных «стволов» с глушителями. У всех были «стечкины», которые приобрели невиданную популярность во время чеченской войны. Раньше их выдавали танкистам и гранатометчикам, как удобное и относительно малоразмерное оружие, потом пистолеты заменили на укороченные автоматы. «Стечкин» перешел на вооружение спецподразделений и сразу «прижился» там. Неплохая кучность боя, прицельная дальность в двести метров, обойма в двадцать патронов в рукоятке и боекомлект на восемьдесят патронов в удобной кожаной сумке на поясе делали это оружие незаменимым в спецоперациях, когда спецназовец, в силу обстоятельств, мог оставаться один и вести прицельный огонь, некоторое время не нуждаясь в боеприпасах.

На КПП собровцы долго ждали начальника караула. Замученный молодой солдат в тяжелом бронежилете и с двумя подсумками на поясе долго не мог понять, чего от него хотят, бессмысленно глядел в красивые бордовые удостоверения с надписью «МВД России» (а тогда такие документы были редкостью), и до него никак не доходило, какое отношение эта молчаливая и дисциплинированная группа кавказцев (в переговоры старшего группы с часовым никто не вмешивался), так похожая на чеченских боевиков, имеет к милиции. Наконец Замир, раздраженный испугом и непонятливостью часового, просто крикнул ему с башни БТР:

– Ну-ка позови начальника караула!

Услышав знакомые слова, солдат повернул голову и крикнул в открытое окно караульного помещения:

– Хведор! Эй, Хведор! Здеся начальника надо! Я ничего не понимаю!

В окно караулки высунулось молодое лицо в веснушках с более осмысленными глазами. Алексей разглядел лычки сержанта. Помощник начальника караула оглядел прибывших и скрылся обратно. Часовой, выполнив свои обязанности, отступил на пару шагов подальше от шлагбаума и сжал покрепче автомат, висевший у него на груди. Пару раз он покосился на Замира, который с высоты равнодушно оглядывал окрестности с сигаретой в зубах. Камуфляжную куртку он снял, и из-под майки виднелись обнаженные мощные волосатые руки борца. Голову он побрил наголо еще вчера, а чтобы в глаза не било заходящее солнце, нацепил на нос черные очки. Его огромные ладони покоились на пулемете, лежавшем на коленях. «Рэмбо в кавказском варианте, – усмехнулся Чижов. – Тут любой напугается, не то что этот паренек из глухого угла России».

После звонка из караулки Андреев еще минут пять подписывал документы по расходу боеприпасов, затем не торопясь вышел из палатки. До шлагбаума еще минуты три ходу, и он оказался лицом к лицу с тем «сбродом», который так не хотел видеть. Однако первое впечатление оказалось не таким уж мрачным, как он предполагал. Во-первых, старшим группы оказался бывший армейский офицер – в таких вещах Андреев разбирался сразу, – а во-вторых, прибывшие явно не были похожи на затравленных обстоятельствами сотрудников милиции с лицами скрытно пивших алкоголиков, которые приехали отбывать очередную ссылку. В их поведении чувствовалась независимость и уверенность в себе.

Но все равно подполковник сделал то, что и намеревался сделать. Он построил этих «терминаторов» (это было первое определение, которое пришло ему на ум, когда он увидел их поближе) и прочитал им короткую лекцию о режиме и распорядке части, находящейся под его командованием. Затем подозвал старшину и приказал разместить вновь прибывших в землянке разведроты. Потом забыл о них, поглощенный текущими заботами.