Я, Роми Шнайдер. Дневник

С материалом сценариев теперь так: очень много исторических любовных сюжетов. Как будто меня к ним пришпилили. После «Зисси» я будто обязана сыграть все сентиментальные любовные истории последних восьми столетий. Но у Дэдди твёрдая рука, и он отклоняет этот материал, не считая его «товаром». И ещё есть миф: Роми, наивное дитя. Если бы я на самом деле была такой невинной, скучной и глупенькой, как обрисовывают меня некоторые авторы, то мне следовало бы немедленно всё бросить. Но есть и ещё целая «армия», которая меня атакует: прокатчики и продюсеры. Им хочется, чтобы я принесла им жирный навар. Тогда это — фильмы «номер такой-то», которые должны сниматься именно ради кассовых сборов, точно так же, как предшествовавшие им «номера». Можно тут, конечно, и просчитаться, — ну а всё же...

Я не хотела сниматься в «Зисси-2». У меня было скверное предчувствие, да и мама тоже всегда говорила, что пресловутые «вторые части» почти непременно проваливаются. Об этом говорил мне и мой отец Вольф Альбах-Ретти ещё в Вене, когда мы снимали первую «Зисси»; уже тогда пошли разговоры, что если этот фильм будет успешным, то второй части не избежать.

Но я сказала «нет», и это означало — весной 1956-го, — что «Зисси-2» сниматься не будет.

Я тогда приехала навестить родителей в санатории, в Верхней Баварии, и там узнала, что после «Китти и большого света» всё-таки будет сниматься «Зисси-2».

Меня просто взорвало. Я потребовала объяснений и узнала — это устроил прокатчик. Тогда я связалась с Хербертом Тишендорфом. И пока мама и Дэдди в полном молчании слушали наш разговор, собралась с силами и спокойно объявила: в «Зисси-2» я не играю.

Мне правда жаль, что всё было решено за моей спиной. Но если поначалу я была просто несгибаемой, то к концу разговора Херберт Тишендорф всё же меня подавил. Он возмутился:

— Как ты со мной разговариваешь?

А потом заявил, что у него слишком много работы, чтобы отвлекаться на такие пустяки.

Я продолжала настаивать:

— А для меня это совсем не пустяки. Вечно ты рассказываешь, что у тебя бессовестно много работы. Но посмотри: с одной стороны, ты же признаёшься, что я твой «кассовый магнит». С другой стороны — у тебя для меня нет времени. Уж если я и вправду для тебя так важна, то, пожалуйста, обрати на меня внимание и избавь меня от отговорок про твою жуткую занятость...

Услышав, как он выругался в ответ, я сунула трубку Дэдди:

— Говори с ним сам!

В результате Херберт Тишендорф приехал, и они быстренько со мной справились.

Но всё-таки я выторговала, в противовес этой Зисси, мой любимый сюжет: «Робинзон не должен умереть» с Хорстом Буххольцем.

Правда, у меня было подозрение, что этот сценарий будет без конца откладываться. Но я настояла на письменном согласии снимать «Робинзона»; это было впервые в моей жизни — мне удалось не отступить. Я твёрдо решила пробить этот фильм и приложила к этому все усилия, даже когда мы уже начали в мае снимать в Мюнхене «Китти и большой свет». Я страшно боялась Альфреда Вайдеманна, который снял «Канариса» и «Алиби» и о котором шла молва, что его конёк — чисто мужские фильмы.

Но мы друг друга сразу прекрасно поняли — моментально. Мы с Карлхайнцем Бёмом поехали вокруг Женевского озера: через Веве, Монтрё, Эвиан — всюду. Это было неповторимо. В Женеве меня не знали. И только через три недели, пока мы здесь снимали и в газетах много писали о нашем фильме, великолепная анонимность была утеряна.

Здесь, в Женеве, Альфред Вайдеманн объяснил мне, насколько важно играть правильную роль. «Иногда, девочка, достаточно одной-единственной роли, чтобы всё испортить и потерять себя. И тогда — хоть стой на голове, но тебе уже не подняться. Помни о Ханнерль Матц!»

Снова и снова мне напоминали об Иоханне Матц, сделав из неё вечное предупреждение. Она показала себя в «Лесничихе» просто великолепно, и после этой картины, как мне говорили, её гонорары взлетели до небес.

Однако потом, после трёх или четырёх «неправильных» ролей, она рухнула вниз, и я сама знала, как она страдала из-за этой ситуации. Может, ей помог новорождённый ребёнок. Но я это поняла очень хорошо.

Мало-помалу, в течение многих съёмочных недель 1956 года, мне делалось ясно, в каком направлении должна идти моя работа в кино. Мы снимали «Зисси-2».

Я чувствовала, как пошли мне на пользу уроки Альфреда Вайдеманна. Он мне, скажем так, укрепил спинной хребет. «Если тебе что-то не подходит — сопротивляйся!» Это было как волшебное слово, и он мне его подарил. Так я и старалась себя держать.

Но иногда это означало: «Роми просто сбрендила!»

Съёмки «Зисси-2» были безумно напряжёнными. Сначала мы в Инсбруке днями напролёт ждали солнца, а когда потом снимали в горах, на высоте более 2000 метров, от этих гор мне досталось по самую макушку.

В Вене всё было легче — если бы не вернулся мой дурацкий конъюнктивит. В конце октября мы отсняли всё.

Тут же мы вскочили в мюнхенский поезд, и прямо с поезда — на студию. На очереди стоял «Робинзон». С Хорстом Буххольцем.