Я рожден(а) для этого

Папарацци не отстают. Я слышу, как они бегут за нами, кричат, зовут Блисс. Она бросает взгляд через плечо, и я вижу в ее глазах панику. Тогда я тоже решаюсь оглянуться – и чуть не распластываюсь по мостовой. От журналистов нас отделяет всего несколько метров, они фотографируют на бегу и все призывают Блисс остановиться. У меня вырывается пронзительный смешок, я пытаюсь бежать быстрее, но дыхания не хватает, и я снова чуть не падаю, чудом избежав столкновения с фонарным столбом.

Прохожие пялятся нам вслед. Пожилая дама – один в один моя учительница математики – открывает рот: кажется, она собирается закричать на нас, но вместо этого ободряюще кивает и, когда мы проскакиваем мимо, выставляет ногу. Минимум трое папарацци запинаются о подножку и выбывают из погони, а остальные тормозят перед возникшей на тротуаре кучей из людей и камер.

– СПАСИБО! – кричу я женщине. Жаль, что я не могу остановиться и как следует ее поблагодарить, но нам нужно бежать. И мы бежим, бежим и смеемся так отчаянно, что начинает колоть в груди.

Наконец мы оказываемся в спасительном вестибюле метро, и турникеты смыкают за нами равнодушные створки. Остановившись возле эскалатора, я чувствую, как каждый вдох огнем опаляет горло.

– Старовата я для таких пробежек, – пыхчу я.

Блисс стоит, привалившись к стене, и тяжело дышит.

– Очень надеюсь, что мне не придется каждый день от них бегать, – признается она.

– Видела, как та женщина их вырубила?

– Ага! Просто монстр!

Мы снова смеемся, и я понимаю, что мне нужно присесть: ноги не держат. Блисс приводит в порядок волосы, одергивает футболку, смотрит на меня – и опускается рядом, прямо на пол метро.

Тем временем я при помощи фронтальной камеры проверяю, не сбился ли шарф. Если бы я знала, что на повестке дня у нас гонки с препятствиями, то выбрала бы какой-нибудь более практичный хиджаб.

– У тебя сейчас заколка свалится, – замечает Блисс и поправляет шарф. Я вижу себя в отражении ее очков.

– Спасибо!

Я убираю телефон, и с минуту мы просто сидим на полу.

– Что теперь? – спрашивает Блисс.

Хороший вопрос.

– Без понятия, – честно отвечаю я.

– Я тоже.

Сидим дальше.

– Не хочешь пойти домой?

Блисс вытирает мокрое от дождя лицо.

– Мама сказала, что мне пока лучше не приходить. Они выяснили, где я живу.

– Так быстро? – изумляюсь я.

– Ненавижу интернет, – насупившись, буркает Блисс.

– А Роуэн… Что, если пойти к нему?

Блисс горько хмыкает.

– Нет уж. Он звал меня к себе, но я не хочу, чтобы нас сейчас видели вместе. Папарацци только это и нужно. А фанатки совсем озвереют.

– С чего бы? – хмурюсь я.

Блисс вскидывает брови.

– Ты не заглядывала в твиттер? Да они меня ненавидят!

А. Ну да, в этом есть доля правды. Фанатки хотят, чтобы Роуэн был либо с ними, либо с Джимми. Третьего не дано.

– Но ведь Роуэн может тебе помочь? – не унимаюсь я. – Не хочешь встретиться с ним в каком-нибудь безопасном месте?

Вместо ответа Блисс роняет голову на руки.

– Не знаю, – сдавленно мычит она. – Я не знаю, что делать.

Затем она пинает ни в чем не повинный пол, и я понимаю, что ситуация куда серьезнее, чем мне думалось. Жизнь Блисс Лэй никогда уже не будет прежней.

– Может, тогда пойдем ко мне? – неуверенно предлагаю я.

Блисс вскидывает голову и изумленно на меня смотрит.

– Я сейчас живу у подруги, но уверена, она не станет возражать. Она очень любит «Ковчег», и если ты не против, что возле тебя будут крутиться целых две фанатки…

– Почему ты мне помогаешь? – резко перебивает Блисс. – Только давай честно. Я не устрою тебе встречу с ними. Выручив меня, ты не подберешься к «Ковчегу».

– Просто вот такой я чудесный человек, – отвечаю я с нескрываемым сарказмом.

Блисс смеется и качает головой.

– Нет, серьезно. Зачем это тебе?

Почему я ей помогаю?

Отчасти потому, что этого хочет Бог. Потому что правильно помогать человеку, который попал в, мягко говоря, затруднительное положение.

А еще – из-за «Ковчега». Потому что я живу для того, чтобы служить им.

– Просто хочу сделать что-нибудь хорошее, – пожимаю я плечами.

– Оправдываешь свое имя, – улыбается Блисс. Кажется, ей очень хочется мне поверить.

– Пока нет. Но когда-нибудь – обязательно.

– Думаю, у тебя и сейчас неплохо получается.

Меня тянет сказать, что, кроме нее, никто так не думает, но вместо этого я достаю телефон и звоню Джульетте.

– Привет, Ангел, с тобой все в порядке?

– Да, все отлично. Джульетта, ты лучше сядь.

ДЖИММИ КАГА-РИЧЧИ

– Джимми, ты в порядке?

Листер стоит на пороге моей комнаты, привалившись к косяку. Я лежу в кровати и пытаюсь смотреть «Бруклин 9–9» – хотя все время теряю нить сюжета и только смеюсь над случайными шутками, не понимая их до конца.

– Ага, – киваю я.

Листер хмурится. Он до сих пор расхаживает по дому в боксерах и худи. Только теперь его наряд дополнился сигаретой.

– Хватит курить. Умрешь молодым.

Листер с удивлением смотрит на сигарету, словно даже не догадывается, откуда она взялась.

– Дело говоришь, – отвечает он и переводит взгляд на меня. Потом падает на кровать рядом, так что темные волосы рассыпаются по подушке. Сигарету он кладет на столик.

– Чем занимался?