Я рожу тебе детей

— Ну, привет, зятек, — протянул он большую ладонь Змееву, чтобы поздороваться. — Как оно ничего?

— Добрый день, — пожал Олег Анишкину руку и представился Лерочкиной маме: — Олег.

— Надежда, — улыбнулась та в ответ и ободряюще кивнула. А еще в ее глазах плескалась вина. Она словно извинялась за беспардонное поведение мужа.

— Ну что, на кухню? А то время к полудню, а мы до сих пор за стол не сели!

Лерочкин папа чувствовал себя вольготно. Легко сыпал приказами и даже не задумывался, что ведет себя как-то не так.

— Да-да, — засуетилась Надежда, — мы тут грибы, пироги привезли… Ну, и много чего еще.

Олег не дал девочкам нести тяжелые груженые сумки. Подполковник, видимо, посчитал, что свою миссию извозчика и носильщика уже исполнил, а поэтому и пальцем не пошевелил, чтобы помочь. Командовал, махал руками, погонял. Ему доставляло истинное удовольствие наблюдать, как все готовы ходить по шнурку и потакать его властным замашкам.

Змеев вдруг понял, что хотела втолковать ему Лерочка, когда говорила, что он слишком давит. Олег тоже не особо считался с ее мнением и сигналами. Приезжал, когда хотел, диктовал, когда ей ездить на работу и с кем. Нахрапом брал высоту, уж если она не собиралась ему подчиняться.

— Вот что, Андрей Юрьевич, пойдем покурим, — решительно тронул он за плечо настоящего подполковника.

— Дык я не курю, — недобро зыркнул тот на Олега.

— Дык я тоже, — в тон ему ответил Змеев и все же повернул эти оглобли вспять. Анишкин понял, что предстоит разговор и кинул в Олега победоносный взгляд. Видимо, он думал о своем. Но Олег любил удивлять не только девушек.

— Созрел, зятек? — довольно изрек Андрей Юрьевич, как только они остались наедине, а Змеев для верности еще и двери прикрыл, чтобы до девочек не донесся их разговор.

— Созрел, чтобы серьезно поговорить, — не стал он отнекиваться. — Но, наверное, не совсем о том, о чем вам бы хотелось.

Анишкин подобрался, как зверь перед прыжком. Видимо, разговаривать с ним будет непросто, но трудности Олега тоже не пугали.

— Вам не кажется, что почти в двадцать семь ваша дочь может уже не оглядываться на маму и папу? Что она выросла, взрослая, и не нуждается в том, чтобы за ее спиной стояли с ружьем?

Подполковник подобрался еще больше, даже живот втянул, хоть там почти и живота как такового не существовало.

— Она что, жаловалась, коза моя ненаглядная?

Теперь настала очередь подбираться Змееву.

— Я бы не хотел, чтобы вы разговаривали о Лерочке в таком тоне. Я понимаю: вы отец. Я осознаю, что, наверное, право имеете, но мне не нравится.

— Ишь какой! — показал Анишкин зубы. — Дак ты еще никто, чтобы рассказывать здесь, что тебе нравится, а что — нет. Женись — тогда покомандуешь, так и быть. А пока Лерка не замужем, я за ней приглядываю. А то, что тебе разрешил рядом тереться, так именно — разрешил. Мое решение, понимаешь? А то б отвадил тебя, как и тех, что до этого к Лере нашей клеились!

— Я женюсь, — сказал Змеев твердо, — но по щелчку пальцев это не делается. Это должно быть решение наше с Лерочкой совместное.

— А что, до сих пор не совместились, жених? Или дочь моя до звания невесты не созрела? Ты только скажи, мы это враз поправим!

Видимо, тяжелый случай. Как глухой, что слышит только себя.

— Не надо ничего поправлять, мы сами, — Змееву до чертиков в глазах хотелось кое-что другое поправить. Нос подполковника, к примеру. — Дайте нам пройти все этапы постепенно.

— Так знаю я эти ваши лестницы. Ходите, топчите, мнетесь, а дела нет. Ну не можешь — отойди в сторону, найдется кто посмелее!

— Слушайте, но нельзя же так! — вспылил Олег. — Не все решается нахрапом! Я не хочу Лерочку ломать. И вам не дам, ясно?

Подполковник Анишкин кинул за Змеева странный долгий взгляд и вдруг улыбнулся.

— А ты молодец, зять. Целеустремленный. И то, что дочь мою Лерочкой зовешь — респект. И что в обиду не даешь — плюс сто баллов в карму. Но с женитьбой не тяни. А то она у нас знаешь какая? Как раскусит тебя, как станешь не интересен или заскучает — так и вильнет хвостом. Лерка умная очень, а от этого все беды.

— Мне все нравится. Меня все устраивает. И лучше не вмешивайтесь.

— Ох ты, елки зеленые, — покрутил крепкой шеей Анишкин, — я смотрю, ты баран почище меня будешь. Не скажу, что уговорил, но если слово мужика дашь, что не обидишь, я постараюсь. Обещать, сам понимаешь, не могу. Дочь! Единственная! А я ее отец. Родитель. Родил ее, понял? А ты пока так — ошиваешься рядом. Вот когда кольцо на палец наденешь — будешь права качать.

— Я тоже постараюсь, — сложил Олег руки на груди. — Обещать, как вы сами понимаете, не могу. Все же жених. Единственный. И никого к Лерочке не подпущу. Так что придется смириться. А когда время придет — будет и кольцо, и тридцать три лимузина, и голуби в небо, и даже замок в Средиземном море.

— Хвастун! — обвинил его Лерочкин родитель.

— Нет. Бизнесмен. Из тех, кто слов на ветер не бросают. Как сказал — так и будет.