Я русский солдат! Годы сражения

О. Журавлёва – Ну, вы пойдете в «фарше» принимать участие?

А. Проханов: – Ну, с какой стати я буду входить в «фарш миллионов»? Я же не политическое мясо, я – человек уже…

О. Журавлёва – Да ладно!

А. Проханов: – Вот видит Бог. Как и вы. Я – политический деликатес, понимаете?

О. Журавлёва – Ах, вот оно что. То есть вы будете той сахарной розочкой, которая сверху этого «фарша» будет.

А. Проханов: – Я – политический трюфель, если угодно.

О. Журавлёва – Хорошо. То есть вы – дорогостоящий продукт.

А. Проханов: – Да. Значит, повторяю, революция имеет свою логику и ее не остановить репрессиями. Ее можно замедлить. Ну, смотрите, вот, февральскую революцию 1917 года не остановили ни вот эти вот паллиативные столыпинские реформы, ни столыпинские галстуки, ни расстрел 9 февраля, ни запреты, ни всевозможные реакции, там, «Патронов не жалеть». Она разразилась и прошла все свои грозные сокрушительные стадии, как и эта начавшаяся революция.

Единственное, что, как мне кажется, может остановить эту революцию, эту начавшуюся либеральную революцию, – ее может остановить не закон о штрафах, ее может остановить встречная революция, как пускают встречный пал, встречный огонь. Эти пожары тушатся другими пожарами. Если власть, например, почувствовав это или найдя в себе волю, немедленно начнет параллельную или встречную революцию, связанную с модернизацией, с форсированным развитием, с усилением тех слоев и тех компонентов общества, которые остаются государственниками (а их все меньше и меньше, таких людей), то вот эта запущенная революция, по существу, сломает вот этот встречный процесс. Многие из тех, кто ходит на Болотную, примкнут к этой революции, потому что люди туда ходят от тоски, от безделья.

О. Журавлёва – Ну, то есть людям надо дать дело, большое серьезное.

А. Проханов: – Людям нужно дать большое, нужное, умное, положительное дело. Положительное дело. Люди устали от безделья и от блефов. И мне кажется, что вокруг этого закона, который принят или будет или не будет подтвержден президентом, вот такие разговоры уместны, а не та буза, которая была в Думе.

О. Журавлёва – Александр Андреевич, вы нарисовали, в принципе, что делать нужно и как быть дальше. Но, тем не менее, вот это безумство в Думе состоялось. А вы не могли бы пару слов сказать о том, как вам кажется, вот эта официально признанная оппозиция, думская оппозиция – она искренна была в этом порыве? Или это тоже какой-то сложный, как любят говорить, сложный пиар такой, такая политическая игра? Может, им, действительно, тоже надоело, что вот так все происходит, все радостно голосуют?

А. Проханов: – Нет. Мне кажется, что здесь нет сложной очень конспирологии. Во всем этом есть некоторый хаос, некоторая хаотизация политического пространства. Но она не настолько велика, чтобы видеть в этом хаосе отсутствие какой-то графики, отсутствие каких-то контуров четких. Я думаю, что думская оппозиция вела себя так, как она и должна была вести. Причем в этой думской оппозиции только несколько таких людей яростных, пассионарных. Основная масса очень пассивна, очень осторожна.

О. Журавлёва – Ну, если несколько пассионарных людей заставили Думу девять часов сидеть без спроса поголосовать…

А. Проханов: – Это говорит о том, что политика персонифицирована. Когда нет пассионарных людей, то политика тупая, мертвая, неподвижная.

О. Журавлёва – Значит, они у нас есть, в принципе?

А. Проханов: – Значит, они есть.