Я русский солдат! Годы сражения

А. Самсонова: — Нет, погодите. Вы беспокоитесь о том, что там ракеты некуда продавать, Каддафи не купил, может, Башар не купит…

А. Проханов: — Я не забочусь, нет. Ракеты покупают, все хорошо. Я же вам сказал, что я только что вернулся из Южного Ливана и там «Корнеты», русские противотанковые ракеты, устроили такую мясорубку с этими «Мер-кава». «Меркава» — колесницы бога. Они превратили в инвалидные коляски эту колесницу бога. Так что ракеты идут, ракеты прекрасно идут в мире, и они делают свое дело. Русская ракета по-прежнему — это такой светоч, это ракета-интеллектуал, ракета-патриот, ракета-любитель высокой поэзии.

А. Самсонова: — А в вас, вот, ваше христианское ми-росознание никак не борется с тем, что вы хотите ракеты наши продавать?

А. Проханов: — Нет, не борется. Я считаю, что у нас…

А. Самсонова: — Как вы в себе победили этот когнитивный диссонанс?

А. Проханов: — У нас и атомная бомба была Православной. Саров-то — это же святое место, понимаете?

А. Самсонова: — А, да?

А. Проханов: — Да. Вы не знаете?

А. Самсонова: — Расскажите про православную атомную бомбу.

А. Проханов: — Православная атомная бомба. При въезде в Саровский центр на этих запретных воротах висит икона Спаса. И один из недавних руководителей советского атомного проекта, въезжая, всегда снимал шляпу перед этой иконой.

А. Самсонова:

— Ну, вот, пока Башар Асад нашим православным вооружением пытается отбить атаки НАТО, или кого он там пытается отбить, умирают люди. Мы должны на это смотреть? Или мы что-нибудь сделаем?

А. Проханов: — Мы должны, прежде всего, спасти наших сирот, наших детей, которые умирают сотнями тысяч в стране победившей демократии, в стране победившего олигархического капитализма. Прежде всего, что мы должны делать, мы должны спасать русских детей, сирот, беспризорных.

А. Самсонова: — А, то есть логика такая: спасем сначала всех в России, в нашей великой державе, сирот, а потом уже будем обращать внимание на смерти в Сирии?

А. Проханов: — Нет, это ваша логика. Будем делать то, что близко от нас, что нам посильно. В общем, сейчас трудно направить наших врачей, наших медиков в зону кровавых боев с тем, чтобы они там спасали эти населенные пункты. В Сирии, кстати, полно своих врачей. Там прекрасная медицина. А вот то, что у нас в наших несчастных городах и поселках такое количество детей-наркоманов, детей-сирот — это, конечно, позорище для страны и позорище для такого уклада, который взрастили с 1991 года после крушения СССР.

А. Самсонова: — А вы отказываете европейским странам в искренности их стремлении предотвратить человеческие жертвы в Сирии?

А. Проханов: — Европейские страны? Страны Саркози и Берлускони?

А. Самсонова: — Да-да-да.

А. Проханов: — Страны этих жуликов?

А. Самсонова: — Но там Саркози уже ушел.

А. Проханов: — Страны этих Крестовых походов? Страны, у которых на уме только одно — чтобы набить чистоганом карманы? Это подлые демократии, лживые. Они на наших глазах уничтожили две страны.

А. Самсонова: — То есть мы хотя бы о своих сиротах заботимся, а эти только… О чем?

А. Проханов: — О том, чтобы уничтожить несчастных бедных людей, в том числе и русских. Разве не знаете этого?

А. Самсонова: — Олланд просыпается утром и точит кинжал.

А. Проханов: — Вы же находитесь под бременем западного ига, посмотрите. Иногда вы бываете такая печальная, у вас на глазах слезы. Я понимаю, что во всем виновата вот эта старая англо-саксонская гвардия.

А. Самсонова: — Нет, я понимаю, вы вернулись из Ливана, посмотрели там на кладбище, и вам теперь не грустно.

А. Проханов: — Я посмотрел на кладбище «Меркава», мне стало весело. Я поехал туда для того, чтобы развеселить себя.