Я с тебя худею

— Я не хочу тебе врать, — глупый ответ, но правдивый, потому что прямо сейчас я не понимаю, что чувствую не только к нему, но и вообще.

— Это все из-за того препода, который звонил тебе вчера вечером?

Его проницательность окончательно выбивает почву у меня из-под ног, я молчу и пялюсь на него, не скрывая удивления. Он ждет ответа, а я просто киваю.

— Я так и думал, — он сжимает в руке салфетку. Больше ничем, абсолютно ничем не выдает эмоций.

Наше затянувшееся молчание нарушает внезапный смех Ульяны. Она громко хохочет с чего-то в мультике и выводит нас обоих из задумчивого ступора. Сестра совсем не обращает на нас внимания. Милаш радостно виляет забавным, коротким хвостиком, реагируя на смех сестры.

— Насколько все серьезно? — тон спокойный и можно подумать, что равнодушный.

Я никому, кроме Маруськи не рассказывала о своем помешательстве на Аксенове. Говорить все как есть, начистоту, да еще и Соколову — стыдно и как-то… неправильно.

— Ну, он мне нравится, — выдавливаю из себя самый нейтральный ответ.

— Нравится? — Леша смотрит на меня и хмурит лоб. — То есть никаких отношений между вами нет?

Мотаю головой. Стыжусь и краснею уже почти до слез. Только Соколов способен вызывать у меня подобные эмоции.

— Что ж, хоть это радует, — выдыхает он, и как будто бы оживляется.

— Что именно?

— Что этот твой Виктор Максимович не опустился до интрижки с собственной студенткой.

Ну надо же! Даже имя его запомнил!

— Вообще-то… — я замолкаю, с трудом сдерживаюсь от бесполезных попыток оправдать или как-то защитить преподавателя.

— И как давно ты сохнешь по этому типу, Ермакова? — он смотрит на меня с насмешливым вниманием. А я не понимаю, что же его так радует.

Я пожимаю плечами и потупляю взгляд. Как назло, чай уже закончился, но я все равно делаю вид, будто допиваю остатки, только бы чем-то заняться и не смотреть в глаза Соколову.

— Так вот ради кого ты решила похудеть, — Леша встает и убирает тарелку в посудомойку. — Ты отдаешь себе отчет в том, что не должна меняться ради какого-то…

— Я делаю это не для него и не для кого-то еще, я делаю это для себя! — все, нервы ни к черту. Я уже жалею, что начала этот разговор, он не приводит ни к чему хорошему, а только бесит.

Соколов поворачивается ко мне с сияющей улыбкой:

— Это очень хорошо, Ермакова.

— Почему?

— Потому что если ты изменишься ради этого мужика, а потом поймешь, что сделала это напрасно, то очень быстро вернешься к прежней внешности.

— С чего ты взял, что я сделаю это напрасно? — я скрещиваю руки на груди и смотрю на него в упор. Он отзеркаливает мою позу и смотрит на меня в ответ.

— Если он до сих пор не обратил на тебя внимания, а после похудения — обратит, то тебе точно не нужен этот козел!

Я поднимаю указательный палец вверх, предупреждая быть осторожней со словами, а он усмехается и трет подбородок, погрузившись в свои мысли.

— Ладно, твоя взяла, — задумчиво говорит он и встряхивает плечами, как будто на них свалилась непосильная тяжесть вместе с принятием этого решения. — Хочешь убедиться в том, что твой препод козел, я буду только рад помочь.

— Вот значит, как ты все повернул?

У меня нет слов, я таращусь на него и поспешно моргаю, силясь подобрать слова пообидней.

- Когда, говоришь, твой форум? — внезапно спрашивает он.

— Четвертого ноября.

— То есть, у нас около пяти месяцев, чтобы сделать из тебя конфетку.

Он подмигивает и протягивает руку для пожатия, но я не шевелюсь и смотрю на него, все еще злая.

— Я и забыл, что у тебя проблемы с пожатием рук, — скалится он. — Можно закрепить договор другим способом. Поцелуем, например…

Я быстро протягиваю ему руку, он жмет ее и резко дергает меня к себе. Я ощущаю жар от его тела и мне неуютно от этого, но почему-то не могу заставить себя отстраниться.

— Что на счет твоего условия? — шепчу я, не в силах теперь даже говорить.

— Ты же запретила касаться этой темы. А мне все еще нужен редактор.

Хитрый, хитрый Соколов!

— Ты согласен участвовать в форуме?

— Да. Я уже вписался в это. Еще вчера, помнишь?

Я моргаю и делаю шаг от него. Он отпускает мою руку и смотрит на часы.

— Вас отвезти? Уже почти девять.

Киваю и хватаюсь обеими руками за стол. Мы еще не закончили и не обсудили самый главный вопрос, а у меня совершенно не осталось сил.

— А что ты хочешь взамен?

Соколов окидывает меня каким-то загадочным взглядом и выдает:

— Я буду сопровождать тебя на выпускной — вот мое условие.[GM2]

Я склоняю голову набок и ничего не говорю. Слишком уж просто для Соколова. Обдумываю в чем подвох.

— Заодно посмотрю на твоего Виктора Максимовича, — имя Аксенова он произносит с наигранным придыханием и хохочет, когда я вспыхиваю от гнева.

— Ты! — подыскиваю самый обидный эпитет и кошусь на Ульяну. — Ты — редкостный…

— Тшшш, — с наглой ухмылкой, Соколов прикладывает к моим губам указательный палец и не дает высказать все, что я о нем думаю. — Ну что ты, тут же дети.

Мне хочется стереть его улыбку ударом в челюсть, чем-то очень-очень тяжелым.

***